Можно утверждать, что никакого тотального минирования Киева советскими саперами не было. Сведения о разрушениях намеренно искажены, акценты трагических событий сознательно смещаются в политическую плоскость. Многое, конечно, можно списать на пресловутую закрытость и секретность темы или неоправданную горячность правдоискателей. Но вот сомнительное изображение немцев как избавителей украинской столицы от ужасов войны сразу же наталкивается на вереницу фактов, говорящих как раз об обратном. Широко известно, что фашистским руководством рассматривались планы тотального уничтожения Москвы и Ленинграда. Гораздо меньше известно, что тот же замысел на начальном этапе войны вынашивался и в отношении Киева...
После провала первого штурма города на Днепре Гитлер в дополнение к директиве ОКВ [1] №34 издал 12 августа 1941 г. приказ, которым предписывалось: «Наступление на город Киев приостановить. Он должен быть уничтожен зажигательными бомбами и артиллерийским огнем, как только позволят возможности подвоза»
_____________________
1 ОКВ — Oberkommando der Wehrmacht, верховное командование вермахта.
18 августа 1941 г. генерал артиллерии Фриц Бранд докладывал начальнику Генерального штаба ОКХ [2] Францу Гальдеру о мероприятиях по превращению Киева «в пепел и развалины»: «Половину этой работы предстоит проделать авиации. Для той части работы, которая отводится артиллерии, достаточно девяти эшелонов с боеприпасами для мортир и 7,5 эшелона со снарядами для тяжелых полевых гаубиц»
Бранд предлагал «использовать здесь вместо сверхтяжелой немецкой артиллерии ...французские 150-миллиметровые тяжелые полевые гаубицы с дальностью стрельбы 11 900 м... французские мортиры калибром 210 мм, имеющие дальность стрельбы 10 800 м».
Между Брандом и Гальдером возникли разногласия лишь в вопросе количества орудий, необходимых для успеха операции: если первый готов был использовать три дивизиона тяжелой артиллерии, то его начальник настаивал уже на пяти.
Через два дня была сделана поправка: «с учетом тактических боевых действий для ведения наступления на Киев потребуется 25,5 эшелона с боеприпасами и 2 эшелона с материальной частью. Для ведения артиллерийского огня по городу с целью его разрушения потребуется самое меньшее пять дней».
Из личной беседы с Гитлером в 20-х числах августа о планах уничтожения Киева узнал рейхскомиссар Украины Эрих Кох.
К счастью, этим планам не суждено было сбыться из-за невозможности их практического воплощения. Руководитель РСХА [3] Рейнхард Гейдрих так оценил бессмысленность и неэффективность затеи в письме рейхсфюреру СС Генриху Гиммлеру в октябре 1941 г.: «Пример бывшей польской столицы также показал, что самый интенсивный обстрел не может вызвать нужных разрушений. По-моему, в подобных случаях надо применять в массовом порядке зажигательные и фугасные бомбы...»
__________________________
3 РСХА — RSHA, Reichssicherheitshauptamt, главное имперское управление безопасности.4Зондерфюрер — военный специалист в офицерском чине: переводчик, инженер или железнодорожник.5 РМО — Reichsministerium fu..r die besetzten Ostgebiete, министерство восточных оккупированных территорий.
Следует отметить, что нацисты вели интенсивный обстрел Киева и снаряды падали не только на окраинах и в промышленных районах, но и в древнейшей части города. Записи об этом сохранились в дневнике киевлянки Ирины Хорошуновой: «16 сентября. ...Сегодня снаряды разрывались в лавре... 17 сентября. ...Слышны взрывы в стороне Сталинки и Печерска. ...Разорвался снаряд в ограде Софийского собора»
Немцы не смогли приступить к «ковровым бомбежкам» Киева из-за накала боев на Восточном фронте и элементарной нехватки боеприпасов и технических средств. Но от своих замыслов они полностью не отказались, прибегнув позже к совершенно иной тактике.
Полигон для «расовых экспериментов»
Немецкие солдаты напротив военной комендатуры (Крещатик, 30/1). 24 сентября 1941 г.
Начало пожара в немецкой военной комендатуре
(Крещатик, 30/1). Денщики выносят баулы офицеров.
24 сентября 1941 г.
«Минная война», вспыхнувшая в Киеве вскоре после взятия немцами, является одной из самых загадочных страниц оккупации города. В киевских пожарах 24—28 сентября 1941 г. наблюдается изрядная доля преступного умысла, но не «вездесущих подпольщиков», а оккупантов. Действительно, пожары начались после взрыва двух домов по ул. Крещатик — на периферии расположения главных немецких военных учреждений и штабов и не нанесли существенного ущерба (кто стоял за этим инцидентом, остается дискуссионным вопросом).
Известны кадры кинохроники, на которых оккупанты вальяжно позируют на фоне горящих зданий в эпицентре первых взрывов. Ничего не предвещало трагической развязки, и сами немцы свидетельствуют о том, что два последующих дня (24 и 25 сентября) жители оставались в своих квартирах в центре города. Источники указывают, что оккупанты могли локализовать масштабы пожаров и разрушений, потому что уже 26 сентября восстановили водоснабжение Киева.
Но вместо этого немецкая сторона была словно охвачена параличом. Захватчики маскировали свою бездеятельность разглагольствованиями о непрестанных вылазках советского подполья. При этом под видом борьбы с диверсантами они зачастую занимались линчеванием евреев, которых и выдавали за поджигателей.
У местного командования существовали четкие предписания не сдерживать огненной стихии, которая постепенно охватывала все большие районы. Известно циничное изречение коменданта города Курта Эберхарда: «Пожары, если они не вредят учреждениям вермахта, не интересуют нас. Необходимо, чтобы скрытый умысел обречь Киев на разрушение стал известен служебным инстанциям»
Офицеры вермахта созерцают пожар в военной комендатуре. 24 сентября 1941 г.
Ночью с 25 на 26 сентября 1941 г. на совещании «всех ответственных за безопасность города офицеров», которое проводилось в гостинице «Континенталь» (сейчас здание Национальной музыкальной академии Украины им. П. И. Чайковского), было принято решение не тушить пожары в центре города, а организовать подрывы «наибольшего охвата во всей зоне пожарища».
На следующий день начальник генерального штаба ОКХ Гальдер запретил использовать в Киеве спецпоезд для спасательных работ, затребованный генерал-квартирмейстером Эдуардом Вагнером. Сотрудник айнзацштаба рехсляйтера Розенберга Нандор Феттих, венгр по национальности, в своем дневнике прямо заявляет: «Немцы, как мы узнали, приказали разрушить дома на центральных улицах»
Вальтер фон Райхенау
Мотивы подобного решения откровенно изложены в приказе командующего 6-й армией вермахта генерал-фельдмаршала Вальтера фон Райхенау: «Войска заинтересованы в ликвидации пожаров только тех зданий, которые должны быть использованы для расположения воинских частей. В остальном исчезновение символов бывшего некогда господства большевиков, в том числе и зданий, соответствует задачам войны на уничтожение. Никакие исторические или художественные ценности на Востоке не имеют значения». Так что ликвидируя очаги возгораний в центре города, нацисты руководствовались отнюдь не благими пожеланиями и никакого почтения к памятникам культуры они при этом не испытывали.
Вместе с тем бросается в глаза, что немцы вопреки «отсутствию воды и средств пожаротушения» не только умело справились с разбушевавшейся стихией за считанные дни (взрывы и поджоги или то, что за них выдавалось, прекратились 28 сентября), но и молниеносно установили личности всех «паліїв і терористів».
Проясняется и скрытая подоплека происходившего на Крещатике. Оккупанты без малейшего смущения эксплуатировали в прессе тему этнического происхождения обитателей центральных районов Киева: «Хрещатик була краща частина міста, її населяли жиди» (газета «Український вісник», издававшаяся в Берлине). При этом они ссылались на статистические данные переписи 1923 г., где перечислялись «частини міста з перевагою тієї чи іншої національної людності».
Сожженные здания Главпочтамта и «Гранд-отеля» (Крещатик, 22-24). После 24 сентября 1941 г.
Действительно, в начале 20-х гг. в Фундуклеевском, Старокиевском и Дворцовом районах численность еврейского населения достигала 40%, в Троицком и Тарасовском — 50—60% (к слову, на Подоле эта цифра превышала 70%). Сохранились некоторые домовые книги предвоенного времени, подтверждающие эту статистику.
Таким образом, Крещатику изначально уготовили роль идеальной декорации для развертывания антисемитской истерии («вони в передсмертній агонії вирішили помститися над народом») и подготовки «санационных мероприятий» в Бабьем Яру. Нацисты лишь умело воспользовались «активизацией подпольного элемента» и последовавшим на ее фоне грандиозным пожаром главной городской улицы, которому они всячески благоприятствовали для реализации своих зловещих планов.
«Киев должен быть взорван!»
Тщательно законспирированные приготовления в отношении Киева оккупанты продолжали вести даже тогда, когда надобность в «исключительных мерах» вроде бы отпала. Информацию об этом можно найти, к примеру, в рапорте зондерфюрера4 Ойгена Кумминга, бывшего репатрианта из СССР. Благодаря превосходному знанию русского языка он был мобилизован в 12-й отдел генштаба германских вооруженных сил — «Иностранные армии Востока» (Abteilung Fremde Heere Ost), являющийся службой аналитической разведки ОКХ. По заданию этого отдела Кумминг и попал поздней осенью 1941 г. на родину.
Помимо сбора разведывательных сведений на восточном фронте он занимался отслеживанием утечки секретной информации из различных армейских ведомств. В рапорте с грифом «Совершенно секретно» Куннинг докладывает о неподобающем поведении некоего майора Хофманна из службы начальника саперных войск и укреплений (General der Pioniere und Festung) при главнокомандующем 6-й армии вермахта фон Райхенау: майор после щедрых возлияний проговорился, что «Киев должен быть взорван. Подготовительные мероприятия идут»
Это признание полностью перекликается с рядом немецких документов. В конце октября 1941 г. рейхсфюрер Гиммлер провел совещание крупных партийных и полицейских функционеров, на котором обсуждались «планы минирования города Киева». Присутствовали рейхскомиссар Украины Эрих Кох и высший руководитель СС и полиции Южной России обергруппенфюрер Фридрих Еккельн. Эти сведения стали известны из перехваченной британской разведкой немецкой радиограммы (депонируется в Public Records Office (Государственном архиве), Kew, Richmond, Surrey). Речь идет об использовании нацистами захваченных еще в сентябре советских схем взрывных заграждений и планов минирования военных объектов на подступах к Киеву и в самом городе.
С помощью этих планов и станций радиоглушения немцам удалось тогда нейтрализовать действие советских радиофугасов (за исключением мин, установленных на смотровой площадке в лавре и на опорах моста имени Е. Бош). Поэтому кадры военной кинохроники, на которых оккупанты выносят ящики с толом и радиоуправляемые устройства из Музея Ленина (ныне Украинский дом, ул. Владимирская), являются пропагандистским блефом. Немцы успешно обезвредили все подготовленные для них «сюрпризы», за исключением Крещатика, которому в тот момент была уготована «особая» участь...
И вот спустя месяц после захвата города и завершения «минной войны» нацистское руководство вновь заинтересовалось трофейной взрывчаткой. Результатом секретного совещания у Гиммлера стали целенаправленные провокации — поджог Думы (здания бывшего обкома ВКП(б) и осквернение крупнейших православных святынь Киева. В тот момент оккупанты смогли реализовать лишь одну часть своего замысла — взорвали Успенский собор Киево-Печерской лавры. Софийский собор чудом уцелел (См.: 2000. — №43(627). — 26.X — 1.XI.2012. — Свобода слова. — F4). Захватчики, видимо, очень гордились своим «успехом», позволившим лишить местных жителей духовного центра, «пробуждающего исторические воспоминания» (Альберт Шпеер) и «идеологически вредного для национал-социалистского мировоззрения» (Рейнгард Гейдрих).
Впрочем, все эти «достижения» оказались, по всей видимости, слишком затратными, а главное преждевременными. Поэтому основное внимание оккупантов было сосредоточено на исключительно экономических мерах «завоевания жизненного пространства».
«Ликвидация нежелательных потребителей»
В письме от 2 декабря 1941 г., отправленном инспектору вооружений в Украине и начальнику экономического управления ОКВ пехотному генералу Георгу Томасу, перечислялись меры, необходимые для успешного снабжения Рейха с/х продукцией с Украины. В числе таких мер значилось ограничение внутренней торговли до минимума в результате «ликвидации нежелательных потребителей (евреев, населения крупных украинских городов, таких как Киев, не получающих снабжения продовольствием вообще)». Этот документ был представлен на Нюрнбергском процессе прокуратурой США в качестве обвинительного материала под номером 3257-PS. Фактически в нем предлагалось обезлюдить украинскую столицу путем физического истребления ее жителей либо при помощи их принудительного выселения.
В феврале 1942 г. инженер Осип Бойдунык, член Украинской Национальной Рады информировал своих коллег о катастрофической ситуации, сложившейся в Киеве. Он рассказывал «про умовини життя, недостачу харчів, від чого народ дуже терпить. Німці задумували переселити з Києва на села 100—200 тисяч населення, вже й так дуже поменшеного чисельно внаслідок воєнних дій»
В это же время влиятельный чиновник РМО5 и по совместительству офицер абвера Ганс Кох сообщил бургомистру Киева Владимиру Багазию, «що в Берліні ще готується для нас — уже тепер, зараз — а що після перемоги [немцев. — Авт.]. ...Київ у Берліні вже перейменували на якийсь ...Дорф (не то Грюндорф, не то Нойдорф — уже не пам'ятаю). Київ мають заселити німцями після перемоги, а тим часом будуть робити все, щоб з Києва населення само тікало — моритимуть голодом, трактуватимуть немилосердно, виселятимуть із кращих домів, а з центру міста — всіх підряд. Українського самоуправління в Києві не буде зовсім і т.д.».
По данным историка Ю. Шаповала, нацисты собирались построить под Киевом огромный «комбинат смерти» Тотенбург, в котором должны были исчезнуть не только «неблагонадежные элементы» и «расово неполноценные особи», но и просто лишние «едоки». Как отмечалось выше, в планах оккупантов содержалось намерение постепенно низвести огромный город до размеров заурядного сельского поселения с символическим названием Dorf (нем. деревня).
Положение киевских деятелей науки и искусства во время оккупации оказалось катастрофическим. Куратор Киевского дома ученых Рейхерт по этому поводу лишь зловеще ухмылялся: «Украинская интеллигенция и так накануне голодной смерти. ...И все же я имел их в виду. Пусть подыхают». Очевидцы видели, как бывший директор Софийского заповедника Владислав Моргилевский рылся на помойке в поисках еды; в декабре 1942 г. он умер от истощения. «Наши ученые осыпаются как известь со стен», — с горечью говорил один из очевидцев случившегося.
Объявление о наборе рабочей силы в Германию
Эту катастрофическую ситуацию усугубляли пособники оккупантов из местной администрации. Немцы расстреляли часть сотрудников горуправы по обвинению в коррупции и злоупотреблении служебным положением, хищении материальных ресурсов, продовольствия и финансовых средств. Известны случаи присвоения в корыстных целях даже помощи, собранной для организации Красного Креста. Бургомистр Киева Леонтий Форостовский лично руководил вывозом на принудительные работы в Германию десятков тысяч киевлян.
Вследствие всех перечисленных действий население Киева уменьшилось к осени 1943 г. до 180 тыс. человек (из 400 тыс. чел., оставшихся в нем осенью 1941 г.). Огромный город находился на грани гибели, и лишь изгнание оккупантов предотвратило эту трагедию.
К сожалению, камуфлирование подлинных замыслов нацистов под видом «разоблачения преступных и бессмысленных деяний советского подполья» приобрело в последнее время невиданный размах.
Следует отметить, что уничижительные характеристики сил антифашистского сопротивления, высказываемые в запале подобных обличений, нередко совпадают с оценками, исходящими из уст самих захватчиков. Один из них называл подпольщиков «бандитами, террористами, ...преступниками и всяким сбродом «рыцарей топора и кинжала», разбавленных впоследствии полукриминальным идеалистическим элементом, который сегодня почему-то принято именовать патриотами». Эти слова принадлежат военному преступнику Вильгельму Кейтелю, повешенному в Нюрнберге.
Бросается в глаза также то, что детали и оценки событий, происходивших в оккупированном Киеве, напрямую заимствованы из пропагандистских материалов DNB (Deutsche Nachrichten Buro) Германского информационного агентства.
Хочется напомнить всем самодеятельным историкам, использующим подобные источники, что исследование прошлого нельзя превращать в циничный перфоманс собственных заблуждений.
ФОТО ИЗ КОЛЛЕКЦИИ BUNDESARCHIV (BERLIN), NARODOVE ARCHIVUM CYFROVE (WARSZAVA) И ЛИЧНОГО АРХИВА
![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
![[livejournal.com profile]](https://www.dreamwidth.org/img/external/lj-userinfo.gif){kind=small}
