Кто ответственен за уголовный жаргон в нашей политике и журналистике и каковы последствия его примененияРусский писатель Варлам Шаламов известен предельно откровенным, практически документальным циклом о советских лагерях «Очерки преступного мира» и «Колымские рассказы». Это значительно сильнее Солженицына.
Шаламов – очень проницательный автор. Одно из его самых важных наблюдений, на него обратил внимание философ Михаил Рыклин: то, что язык преступного мира начал употребляться за пределами уголовной среды. Другой философ, Григорий Померанц, отталкиваясь от Шаламова, пишет: «Блатной мир вышел за зону. Блатные нравы, вкусы, словечки усваиваются журналистами, банкирами, депутатами. Страницы Шаламова, окрашенные ненавистью к ворам, звучат сегодня с неожиданной силой».
Проникновение криминальной лексики в мир украинской политики и журналистики мне пришлось наблюдать воочию.
Три этапа криминализации украинского политического языка
На первом этапе, 2003-2004 гг., оперирование криминальной лексикой приписывали представителям власти. Фронтмены тогдашней оппозиции инкриминировали ей все грехи, в частности и криминализированную речь.
Здесь главное: что было целью?
Возбуждение ненависти, отрицания к представителям власти. В этом же ряду – многочисленные сообщения 2004-го: «донецкие» что-то отобрали по бизнесу; ни одно из этих сообщений не было расследовано в 2005-м году.
Использовали ли люди власти до 2004 года криминальную лексику?
Скажу так: я часто разговаривал с ними, и могу зафиксировать: крайне редко в личных разговорах и никогда публично.
На втором этапе представители власти «оранжевых», Ющенко и Тимошенко, а также члены их политических команд начали ПУБЛИЧНО пользоваться криминальной лексикой.
Очень важное обстоятельство здесь: оскорбительная вообще и криминальная лексика в частности становится публичной, а, следовательно, – нормальной для общественного употребления.
На третьем этапе она прочно закрепляется в украинской журналистике, опять-таки в среде СМИ, за которыми прочно закрепилась репутация «оранжевых» и «посторанжевых».
Вот как происходило документально то, что говорит Померанц - «блатные словечки усваиваются журналистами, депутатами».
Конкретные примеры от политиков
Сущностно оскорбительный, еще не криминальный сленг демонстрирует В.Ющенко 16 февраля 2009-го: «Юлия Владимировна, без ваших взяток ваши партнеры к вам жопой повернутся», обзывает Тимошенко 11 ноября 2009 года «бомжом». Полностью криминальную лексику Ющенко демонстрирует своим выражением 10 июня 2009 года: «украинская политика - это политика «кидал».
Тимошенко чаще, чем Ющенко, переходит на сугубо криминальную лексику.
В блатном жаргоне есть такое любимое Тимошенко слово «кинули», вместо «бросили», «обманули». Тимошенко кажется, что слово «кинули» лучше передает то, что она хочет сказать. Отсюда и ее выражение 9 июня 2009 года «кинули БЮТ, кинули Тимошенко, кинули країну».
Подхватывают уровень премьера и ее политические соратники. «Украинская правда» 10 08 2008 передает разговор «нунсовца» Тополева и «бютовца» Шкиля: «Андрію, ну зізнайся, що вам просто образливо, що вони вас кинули. – Нас кинули?».
О чем это говорит? О бедности лексики? Нет. Это сознательный выбор слов, которые должны доходчиво восприниматься собеседником. Это «упрощение языка», для лучшего восприятия собеседника.
Все чаще употребляется выражение из блатного жаргона «крышевать» В.Яворивским (13 марта 2009 года). Слово «крышевание» 18 апреля 2006 года применила во время встречи с представителями Американской торговой палаты в Украине лично Тимошенко. Бютовец Николай Томенко использует слово «лохотрон» 17 ноября 2009-го.
Но рекордсменом легализации в политическом языке уголовной составляющей, безусловно, является сама Тимошенко. Ею применяются выражения «щемить» (эфир Шустер Лайф 12 октября 2008 года), «крысятничество» (5 марта 2007-го).
Культура человека – это культура его речи. В этом смысле Юлия Тимошенко и люди ее блока произвели филологическую революцию, опошляя и примитивизируя политическую лексику.
( Read more... )