Взгляд из Польши: геноцид УПА
May. 1st, 2008 06:48 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
varjag_2007
Любыча Кролевска, Рава Русский район, Львовская область. 16 июня 1944. Фрагмент места казни в лесу. Польский ребёнок среди взрослых жертв, убитых бандеровцами. В этом году мы отмечаем 65-ю годовщину резни поляков, евреев, чехов и украинцев, совершенной на Волыни украинскими националистами. Строго говоря, это годовщина пика насилия, достигнутого в летние месяцы 1943 года. Ведь систематическое уничтожение населения Волыни началось еще в 1942 году и продолжалось вплоть до занятия этих территорий Красной Армией в 1944 г.
Вместе с тем, польские власти и значительная часть интеллектуальных элит усердно способствуют извращению памяти о волынской трагедии, затушевыванию вины идеологии, стоявшей за ней, и релятивизации ее масштабов. Резолюция, которой Сенат ПР пять лет назад отважился почтить память жертв, - это вершина политкорректного лепета, из которого можно сделать только тот вывод, что сколько-то - точно неизвестно сколько - людей погибло в результате таинственного стихийного бедствия. В подобном тоне выдержаны немногочисленные выступления польских лидеров, не исключая президента Леха Качиньского. Вместе с тем, наши круги, формирующие общественное мнение, с большим усердием подхватывают пропагандистский тезис украинских националистов о том, что преступления имели взаимный, симметричный характер, и нет смысла измерять вину каждой из сторон.
законотворец и идеолог украинского национализма Дмитрий Донцов был горячим поклонником Муссолини и Гитлера. Он переводил их труды на украинский и вдохновлялся ими при создании программы основанной в 1929 г. Организации украинских националистов, ОУН, вооруженным крылом которой была возникшая позже 'повстанческая армия' УПА. Его opus magnum 'Национализм' вместе с распространявшимся Донцовым 'Декалогом украинского националиста', а также вдохновленная Донцовым книга Мыколы Сциборского 'Нациократия' стали библией идеологии, которая совершенно открыто призывала к 'очищению' Украины от иноземцев, но также от 'антинационального элемента' среди этнических украинцев, санкционируя как необходимость массовое уничтожение и рекомендуя 'наследникам славы Владимирова Тризуба' коварство, ненависть и готовность идти на любое преступление, которого потребует 'польза дела'. Здесь надо подчеркнуть, что 'польза дела', то есть создание Великой Украины 'на границе двух миров' - то есть, не являющейся ни Западом, ни Востоком - требовало, согласно Донцову и Сциборскому, не только полного устранения инородцев, но также, как провозглашали и другие идеологии этого типа, ликвидации 'плохих' украинцев. Тех, которые, пользуясь языком вышеупомянутых произведений, 'опростились', создали семейные узы с поляками или евреями, подверглись действию миазмов демократии, либерализма и других идеологий разложения. С хронологической точки зрения, первыми жертвами ОУН-УПА были именно такие плохие украинцы, стоявшие у националистов на пути к правлению над душами и созданию 'национального' государства; убийства начались с тех, кто был обвинен в сотрудничестве с Советами до июня 1941 г., причем категория коллаборационизма понималась очень широко, и ее, в частности, распространяли на солдат Красной Армии (которые, впрочем, вступали в нее не добровольно).
Многих украинцев, оказавшихся в плену, в первый период войны с Советами отпускали домой, где при отказе вступать в ряды УПА их часто убивали. Из беседы с одним из последних доживших до наших дней членов польской Самообороны на Волыни я знаю, что некоторые пленные, отпущенные немцами, прятались от УПА в рядах польских партизанских отрядов.
Сегодня трудно оценивать, какой реальной поддержкой пользовалась сформулированная Донцовым идеология, особенно, в своем самом четком виде (неслучайно 'Декалог' рекомендовал 'говорить о деле не с кем можно, а с кем нужно'). Наиболее эффективно она увлекала за собой молодых. В рассказах переживших резню повторяется один и тот же сюжет: теми, кто пытался их защитить, кто спасал польских детей от резунов, обычно были украинцы в зрелом возрасте. Многие из них поплатились за это жизнью.
Судя по донесениям польского подполья, украинских жертв ОУН-УПА, которые погибли вместе с поляками на Волыни, было от 10 до 15 тысяч, а, может быть, значительно больше. Не все давали увлечь себя инспирированной УПА оргии убийств, не все проходили применявшиеся подчиненными Бандеры 'воспитательные' процедуры, которые заключались в том, чтобы доказать на глазах резунов свою лояльность 'самостийной', собственноручно расправившись с соседями-поляками. Особенно следили за тем, чтобы такую лояльность доказывали члены смешанных семей. В равнодушных 'примирительных' упоминаниях о судьбе Волыни сегодня повторяется: 'погибло около 100 тысяч поляков, а с украинской стороны жертв было около 30 тысяч'. У тех, кто не разбирается в проблеме (а для того, чтобы эта история была мало кому известна, сделано много) создается впечатление, будто эти 30 тысяч убитых украинцев были жертвами неких польских 'акций возмездия'.
Между тем, большинство из них - это также жертвы украинского национализма. Тем, что отличает резню на Волыни от всех известных этнических преступлений, является невероятная жестокость преступников. Ни сталинский НКВД, ни гитлеровские Einsatzgtruppen не отличались личной жестокостью исполнителей. А резуны ОУН-УПА и других националистических объединений словно питали к ней особое пристрастие.
Официальных курьеров лондонского правительства и командования АК, делегированных в 1942 г. на переговоры с руководством УПА о совместной борьбе с Германией, резуны не просто расстреляли, а разорвали живьем лошадьми. Так же издевались и над простыми жертвами убийств. Даже человеку с сильными нервами трудно выдержать чтение воспоминаний, в которых постоянно повторяется вырывание языков, выкалывание глаз, забивание гвоздей в голову, выпарывание плодов беременным женщинам, четвертование, трудоемкое и кошмарное надругательство над трупами и причинение всевозможных утонченно садистских мук. Трудно решить, насколько это было проявлением одичания убийц, а насколько - результатом холодного расчета - впрочем, тех, уничтожить кого не получилось бы, нужно было запугать так, чтобы они покинули земли Великой Украины как можно скорее.
Понятно, что у людей, которые потеряли всех своих родных, погибших мучительной смертью, порой просыпалась безумная жажда мести (хотя это их и не оправдывает). Немало было поляков, которые для ее совершения вступали в ряды немецких формирований, чтобы принять участие в уничтожении украинского населения. Убийства украинцев совершали и отряды подпольной Польши. Однако масштаб таких событий был несравнимо меньшим, чем хладнокровно запланированный и систематически проводившийся геноцид ОУН-УПА (в июле 1943 г., когда интенсивность террора достигла пика, ее истребительные отряды появились более, чем в 500 населенных пунктах). Вспоминать о них сегодня для того, чтобы post factum оправдать кровопролитие, - значит фальсифицировать историю.
Многих украинцев, оказавшихся в плену, в первый период войны с Советами отпускали домой, где при отказе вступать в ряды УПА их часто убивали. Из беседы с одним из последних доживших до наших дней членов польской Самообороны на Волыни я знаю, что некоторые пленные, отпущенные немцами, прятались от УПА в рядах польских партизанских отрядов.
Сегодня трудно оценивать, какой реальной поддержкой пользовалась сформулированная Донцовым идеология, особенно, в своем самом четком виде (неслучайно 'Декалог' рекомендовал 'говорить о деле не с кем можно, а с кем нужно'). Наиболее эффективно она увлекала за собой молодых. В рассказах переживших резню повторяется один и тот же сюжет: теми, кто пытался их защитить, кто спасал польских детей от резунов, обычно были украинцы в зрелом возрасте. Многие из них поплатились за это жизнью.
Судя по донесениям польского подполья, украинских жертв ОУН-УПА, которые погибли вместе с поляками на Волыни, было от 10 до 15 тысяч, а, может быть, значительно больше. Не все давали увлечь себя инспирированной УПА оргии убийств, не все проходили применявшиеся подчиненными Бандеры 'воспитательные' процедуры, которые заключались в том, чтобы доказать на глазах резунов свою лояльность 'самостийной', собственноручно расправившись с соседями-поляками. Особенно следили за тем, чтобы такую лояльность доказывали члены смешанных семей. В равнодушных 'примирительных' упоминаниях о судьбе Волыни сегодня повторяется: 'погибло около 100 тысяч поляков, а с украинской стороны жертв было около 30 тысяч'. У тех, кто не разбирается в проблеме (а для того, чтобы эта история была мало кому известна, сделано много) создается впечатление, будто эти 30 тысяч убитых украинцев были жертвами неких польских 'акций возмездия'.
Между тем, большинство из них - это также жертвы украинского национализма. Тем, что отличает резню на Волыни от всех известных этнических преступлений, является невероятная жестокость преступников. Ни сталинский НКВД, ни гитлеровские Einsatzgtruppen не отличались личной жестокостью исполнителей. А резуны ОУН-УПА и других националистических объединений словно питали к ней особое пристрастие.
Официальных курьеров лондонского правительства и командования АК, делегированных в 1942 г. на переговоры с руководством УПА о совместной борьбе с Германией, резуны не просто расстреляли, а разорвали живьем лошадьми. Так же издевались и над простыми жертвами убийств. Даже человеку с сильными нервами трудно выдержать чтение воспоминаний, в которых постоянно повторяется вырывание языков, выкалывание глаз, забивание гвоздей в голову, выпарывание плодов беременным женщинам, четвертование, трудоемкое и кошмарное надругательство над трупами и причинение всевозможных утонченно садистских мук. Трудно решить, насколько это было проявлением одичания убийц, а насколько - результатом холодного расчета - впрочем, тех, уничтожить кого не получилось бы, нужно было запугать так, чтобы они покинули земли Великой Украины как можно скорее.
Понятно, что у людей, которые потеряли всех своих родных, погибших мучительной смертью, порой просыпалась безумная жажда мести (хотя это их и не оправдывает). Немало было поляков, которые для ее совершения вступали в ряды немецких формирований, чтобы принять участие в уничтожении украинского населения. Убийства украинцев совершали и отряды подпольной Польши. Однако масштаб таких событий был несравнимо меньшим, чем хладнокровно запланированный и систематически проводившийся геноцид ОУН-УПА (в июле 1943 г., когда интенсивность террора достигла пика, ее истребительные отряды появились более, чем в 500 населенных пунктах). Вспоминать о них сегодня для того, чтобы post factum оправдать кровопролитие, - значит фальсифицировать историю.
![[identity profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/openid.png){kind=small}
Re: хорошая фотография
Date: 2009-02-25 10:41 pm (UTC)