Гений из ГРУ-2
May. 16th, 2010 02:50 am![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
varjag_2007![[livejournal.com profile]](https://www.dreamwidth.org/img/external/lj-userinfo.gif){kind=small}
specnazspn
Ян Черняк, в отличие от руководителей «Красной капеллы», остался на свободе. И этот факт, по мнению Виктора Литовкина, свидетельствует «либо о его высочайшем профессионализме, либо о такой жесткой цепочке связей с зарубежной резидентурой, тронув даже звено которой, можно было завалить очень ценные источники информации».
Ответ на вопрос, – почему все-таки профессионал такого класса оказался не у дел, содержится, как мне представляется, в энциклопедическом словаре «Разведка и контрразведка в лицах (Москва, 2002 год).
Читаем: «Многие его агенты были награждены высокими правительственными наградами. Однако сам он не был награжден из-за того, что не согласился с наказанием полковника Заботина и высказал свое негативное отношение к соперничеству между ГРУ и НКВД».
Трудно сказать, почему Ян Петрович защищал полковника Заботина (если это, конечно, так). Собранные комиссией факты свидетельствовали явно не в пользу «Гранта». Как было установлено в ходе разбирательства, Гузенко сумел понравиться своему непосредственному начальнику, и поэтому пользовался рядом необоснованных льгот. Так, вопреки всем установленным правилам, он вместе с женой и сыном проживал не на территории посольства, а в городе, на частной квартире. И это притом, что шифровальщикам даже за пачкой сигарет разрешалось покидать посольство только в сопровождении двух человек – сотрудников резидентуры.
Данный факт вскрылся после того, как первый заместитель начальника 1-го управления ГРУ полковник Михаил Мильштейн в мае-июне 1944 года совершил инспекционную поездку по легальным резидентурам в США, Мексике и Канаде. В ходе проверки он установил, что Гузенко не только проживает вне посольства, но и имеет доступ к личному сейфу заместителя резидента подполковника Петра Мотинова («Ламонт»). Более того, у Мильштейна сложилось стойкое впечатление, что шифровальщик находится на пути к предательству и замышляет побег.
«Перед отъездом, – вспоминал позднее Мильштейн, – я еще раз сказал Заботину о необходимости переезда Гузенко и решил снова с ним встретится. Я внимательно слушал его, задавал разные, часто несущественные вопросы – какое-то необъяснимое и тревожное предчувствие на протяжении всего разговора мучило меня. Мне все время виделась в нем какая-то неискренность. Внутренний голос подсказывал, что с ним неладно. Он решил что-то такое, чего очень боится, что может быть раскрыто. И вот тогда, в июне 1944 года, я пришел к выводу, что он готовится бежать. Готовится, но еще не решил окончательно».
По возвращении в Москву Мильштейн доложил о своих подозрениях начальнику ГРУ генерал-лейтенанту Ивану Ильичеву и начальнику отдела кадров полковнику С. Егорову. И хотя этот доклад не приняли всерьез, в сентябре на место «Кларка» был направлен сменщик – лейтенант Кулаков. Однако Заботин сумел настоять на отмене этого решения, и только в августе 1945 годы новый начальник ГРУ генерал-лейтенант Федор Кузнецов отправил шифрограмму о немедленном отзыве Гузенко и его семьи в Советский Союз. Дальнейшее – известно.
В отличие от других разведчиков-нелегалов, связанных с «Красной капеллой», Ян Черняк остался на свободе. Тот же Шандор Радо после войны был обвинен в предательстве, вывезен сотрудниками НКВД в Москву и затем надолго отправлен за решетку. Так же поступили с другими, связанными с «Дорой» резидентами «Красной капеллы», Леопольдом Треппером и Анатолием Гуревичем.
Следователи на Лубянке пытались решить головоломку: как могло получиться, что два резидента ГРУ, оказавшись в ведомстве «папы Мюллера», остались живы? Леопольд Треппер попал в руки Гестапо в ноябре 1942 года, а в сентябре 43-го бежал. Он считал, что его выдал Анатолий Гуревич – «Кент», который в 1941 году был командирован в Германию и Прагу. В ноябре 42-го Гестапо вышло на его след. Последовал арест.
Гуревич участвовал в радиоигре против советской разведки под контролем Абвера, предварительно уведомив Центр о сложившейся ситуации. Технический сотрудник, принимавший шифровку, почему-то не обратил внимания на условленный знак «работаю под контролем»…
Шандор Радо не угодил в Гестапо, а вот советских тюрем ему избежать не удалось. На свободу «Дора» вышел в 1955 году. Он был полностью реабилитирован. Жил в Будапеште.
Анатолий Гуревич, осужденный за «измену Родине», провел в тюрьме в общей сложности двенадцать лет. Пробыв в Воркутинских лагерях, в октябре 55-го года он вышел на свободу. Повторно был арестован в сентябре 58-го года. В заключении находился до 1960 года.
После всестороннего разбора дела в мае 1969 года с Анатолия Гуревича была снята судимость. До 1978 года бывший разведчик работал инженером на комбинате «Росторгмонтаж». В июле 1991 года резидент «Кент» был полностью реабилитирован.
В отличие от руководителей «Красной капеллы», Ян Черняк не подвергался репрессиям. Ему дали возможность спокойно работать переводчиком в ТАСС. По заданию руководства ГРУ он встречался с писателем Юлианом Семеновым, когда тот создавал образа Штирлица на фоне атмосферы и порядков гитлеровского Рейха. Рассказывают, что сам Ян Петрович считал коллизии «Семнадцати мгновений весны» абсолютно фантастичными.
Детей у него не было. Жил он вдвоем с женой в однокомнатной квартире. Воинское звание – вольнонаемный ГРУ. Соответственным был и размер пенсии, которую государство выплачивало человеку, экономический эффект от работы которого, по официальному мнению экспертов, составил приблизительно сотни миллионов долларов.
Документы на разведчика Яна Черняка находятся в ГРУ на особом хранении. Это означает, что если они и будут преданы гласности, то очень нескоро. Впрочем, так и должно быть. Зато пока Штирлиц-Тихонов идет по Берлину, улицы Москвы по-прежнему пустеют.