varjag_2007 | Гений из ГРУ-1 (Reply)

По словам генерала Колесникова, «этот старик – настоящий Штирлиц». С 1930 года по 45-й он «работал там же, где и Максим Исаев». Черняк внес вклад в оборону Москвы, добытая им информация позволила создать радиолокационные станции, которые могли предотвращать налеты фашистской авиации. Он «был причастен к тому, что наша программа развития ядерного оружия шла неплохо». После войны и до ухода на пенсию в 1969 году Черняк работал переводчиком в ТАСС.

Более полную информацию журналистам получить у официальных лиц Генерального штаба не удалось. В ГРУ заявили, что в годы войны Черняк создал «крупнейшую разведывательную организацию», лично подобрал несколько десятков доверенных лиц. Многие из них продолжают жить за рубежом в своих странах и «какие-либо дополнительные сведения о Черняке могут привести к их провалу».

«По этой причине, – сообщили в ГРУ корреспонденту газеты «Известия» полковнику Виктору Литовкину, – мы отказали в какой-либо информации почти всем печатным органам, телекомпаниям и агентствам, которые к нам за ней обращались, ее получила только “Красная Звезда”».

В ГРУ отказались предоставить снимок Черняка, а некролог в «Красной Звезде», подписанный «группой товарищей», был опубликован без фотографии. Однако Виктору Литовкину все-таки удалось заполучить карточку с изображением этого человека. Для этого он пошел на военную хитрость. Предположив, что раз бывший разведчик работал в ТАСС, то там, в архиве, должна сохраниться и его фотография, журналист отправился в отдел кадров. Оказалось, что в агентстве Ян Петрович работал под своей настоящей фамилией. Точнее – фамилией, под которой его знали Сталин, Берии и еще несколько человек из руководства ГРУ.

Настоящее имя «Штирлица» – Янкель Пинхусович Черняк. Он родился 6 апреля 1909 года на Буковине, входившей тогда в состав Австро-Венгрии, в семье небогатого торговца. Родители пропали без вести во время Первой мировой войны, и мальчик воспитывался в сиротском приюте.

В 1927 году, после окончания средней школы, он поступил в Пражское высшее техническое училище, где вскоре стал одним из лучших учеников. Его любимым занятием было изучение языков. К 20-ти годам он овладел семью (!), а на языке Шиллера и Гете молодой студент изъяснялся так, что его не отличали от уроженца западногерманских земель. Русский он выучил позже.

Получив диплом, Черняк некоторое время трудился на электротехническом заводе, но после того, как разразился мировой экономический кризис, был уволен и остался без работы. Тогда, решив продолжить образование, обладатель западногерманского выговора выехал в Веймарскую Германию, и там поступил в Берлинский политехнический колледж.

Политические взгляды Черняка сформировались еще в школьные годы, когда он стал членом Социалистического Союза молодежи. В Берлине Черняк вступил в ряды Коммунистической партии Германии.

На него обращают внимание сотрудники советской военной разведки. В июне 1930 года в одном из берлинских кафе у молодого коммуниста состояла доверительный разговор с сотрудником Разведывательного управления РККА (псевдоним «Матиас»). Тот предложил Яну оказать содействие в борьбе против фашизма и – получил согласие. Вербовка состоялась.

В 1930 году его призывают в армию Румынии, и сержант Черняк – делопроизводитель в штабе артиллерийского полка, начинает передавать в Центр военную и военно-техническую информацию по Германии и ее союзникам. К 1934 году он уже возглавляет самостоятельную резидентуру, действовавшей в этой стране и за ее пределами.

В 1935 году, после провала одного из информаторов, Черняка спешно отзывают в Москву, где с ним имел долгую беседу начальник Разведки РККА армейский комиссар 2-го ранга Ян Берзин. Специальную подготовку он проходит под руководством А. Х. Артузова, бывшего руководителя Иностранного отдела ОГПУ-НКВД, который к этому времени был переведен Сталиным на должность заместителя Четвертого (разведывательного) управления Генерального штаба Красной Армии.

Времени для изучения русского языка у Черняка оказалось тогда мало. Уже на следующий год, окончив разведывательную школу, Ян Петрович отправляется в Швейцарию. Прикрытие – официальный корреспондент ТАСС.

Освоившись на месте, Черняк приступает к организации агентурной сети. Обаятельный и коммуникабельный, он быстро и легко находил людей, готовых работать на Советскую Россию. И вскоре среди его ценных источников были такие фигуры, как секретарь министра, глава исследовательского отдела авиационной фирмы, офицер разведки, высокопоставленный военный в штабе, крупный банкир и т. д. Соответствующей была и информация, которую «журналист» направлял в Центр.

О работе Яна Петровича свидетельствует запись в его характеристике: «Находясь в зарубежной командировке, Черняк провел исключительно ценную работу по созданию нелегальной резидентуры и лично завербовал 20 агентов». Входившие в нее агенты добывали разнообразную ценную информацию, в том числе, касательно практически всех европейских систем оружия и военной техники.

«Он (Черняк) обладал необычной памятью, – пишет автор книги «Рассекреченные судьбы» Александр Авербух, – и с первого прочтения запоминал до десяти страниц текста на любом знакомом ему языке, а также расположение семидесяти предметов в помещении. Безусловный гипнотический дар в сочетании с артистизмом позволил ему однажды пройти не узнанным в метре от жены, с которой он прожил пятьдесят лет. Телепат, способный в некоторых случаях читать чужие мысли, он подчас с высокой точностью разгадывал намерения собеседника».

И еще: «Невзрачный и безнациональный, он был очень сильным и ловким, а также нетитулованным мастером рукопашного боя. Располагая примитивными средствами, мог подделать любой документ, классно изготовить печать, штамп. Его донесения не поддавались посторонней расшифровке, а фотоматериалы при попытке их обработать – засвечивались».

В октябре 1938 года после заключения Мюнхенского соглашения Черняк, уже разведчик-нелегал, переехал в Париж. Обстановка там была крайне напряженной, и поэтому перед тем, как германские войска летом 1940 года вошли в Париж, Ян Петрович предусмотрительно перебрался в Цюрих, а затем дальше – в Англию.

По данным, которые приводит Александр Авербух, к началу войны члены группы «Крона» занимали видные позиции в Рейхе, и полученная от них информация стратегического и военного характера получала самую высокую оценку в Москве. Ни один из агентов Черняка никогда не был разоблачен Гестапо.

Что мы знаем об этих людях? Фактически ничего. Вот только одна фамилия, дающая представление о степени внедрения группы «Крона». Она «засвечена» в книге Серго Гегечкори «Мой отец – Лаврентий Берия», вышедшей уже после смерти Яна Черняка. Марика Рёкк, «девушка моей мечты». Фильм, в котором в заглавной роли сыграла эта прима Третьего Рейха венгерского происхождения, помногу раз вынужден был смотреть ожидавший связника советский киноразведчик Штирлиц.

Несомненно, Серго Гегечкори знал, о чем говорил. Он тесно работал с отцом и в 1945 году даже входил в группу, которая снабжала Сталина конфиденциальной информацией, полученной в кулуарах Ялтинской конференции. По его сведениям, Лаврентий Берия имел в своем распоряжении т. н. «стратегическую разведку». Его агентами были ценные источники, в том числе кинозвезды фашистской Германии Ольга Чехова и Марика Рёкк.

После выхода книги «Мой отец – Лаврентий Берия» ГРУ вроде бы сделало официальное заявление, что никакого отношения к НКВД Марика Рёкк не имела, а принадлежала к разведывательной группе Яна Черняка, он-то и завербовал актрису еще в 1937 году. Любимица министра пропаганды Геббельса, она добывала сведения исключительной важности. Так это или не так – удел будущих исследователей.

12 июня 1941 года – до сообщений Рихарда Зорге и Леопольда Треппера, – Черняк добыл и передал в Москву секретный приказ главнокомандующего сухопутными войсками Германии о сроке, основных целях и сигналах нападения на Советский Союз в рамках плана «Барбаросса».

После нападения Гитлера на Советскую Россию нелегальная резидентура Черняка, действовавшая в Германии, Италии и некоторых других европейских странах, не только не прекратила работу, но и стала источником важнейших материалов.

Центр получал от группы Яна Черняка информацию, представлявшую огромное значение и оказавшую большое влияние на ход войны. Его агентура, насколько можно судить, состояла из местных кадров, имевших безупречную репутацию и находившихся на важных должностях в Рейхе. 35 ценных источников, в том числе в Вермахте, Гестапо (политическая полиция и разведка) и Абвере (военная разведка), а один – непосредственно в Ставке фюрера.

«Крона» существовала почти одиннадцать лет. И если о «Красной капелле» Леопольда Треппера и «Красной тройке» Шандора Радо немецкая контрразведка знала и, в конце концов, смогла напасть на след и ликвидировать – первую в 1942 году, вторую в 44-ом, – то о нелегальной группе Черняка могла только догадываться по перехваченным радиограммам, которые не поддавались расшифровке.

В Центр систематически поступали данные о системах противовоздушной и противолодочной обороны Рейха, новейших технологиях и современных материалах для самолетостроения, боевых параметрах и конструктивных особенностях немецкой военной техники и аппаратов связи, состоянии оборонных отраслей промышленности, запасах стратегического сырья и успехах в создании Фау-1.

От группы Яна Черняка шли не короткие радиограммы, а кипы технической документации и чертежей. По свидетельству академика А. Берга, получаемые им материалы составляли иногда свыше 1000 листов. Эти материалы посредством хитроумной системы курьерской связи быстро попадали в Москву и давали возможность в короткие сроки и с минимальными затратами принимать инженерные решения при разработке и производстве советской военной техники.

Так же как и «Красная капелла», группа Яна Черняка перед Курской битвой передала в Москву достаточно полную техническую документацию по новейшим танкам «Тигр» и «Пантера». На стол командования легла и сверхсекретная информация о стратегических планах противника на «Курском выступе». Целью наступления являлось окружение значительной группы советский войск, занимавших этот район с их последующим уничтожением. В случае успеха операции поражение Советского Союза становилось делом времени.

Несмотря на огромные потери, Красной Армии удалось взять верх в этом величайшем сражении в истории человечества и разгромить гитлеровские войска, после чего началось изгнание захватчиков с нашей земли.

Особая тема – участие Черняка в ядерном проекте.

В первой половине 1942 года Ян Петрович (псевдоним «Джен») получил задание привлечь к работе на военную разведку сотрудника секретной Кавендишской лаборатории Кембриджа. Ученого звали Аллан Нанн Мей. Он был доктором физических наук, секретарем Бристольского, а позднее Кембриджского отделения Национального исполкома Ассоциации научных работников Великобритании.

В свое время Мей учился в Кембридже с будущим советским агентом Дональдом Маклином («Гомер»). Он был серьезным и замкнутым физиком, и при этом сочувствовал коммунистическому движению и Советскому Союзу. В апреле 1942 года его пригласили к участию в британской ядерной программе «Тьюб элойз».

Советская разведка уже была в курсе того, что на Британских островах начались работы по созданию нового оружия на основе расщепления ядра урана. Резидентура внешней разведки НКВД в Лондоне еще в сентябре 1941 года получила сведения от «Гомера» информацию о разработке английскими учеными ядерной бомбы.

Несколько ранее, 3 августа, сведения о начале работ по созданию смертоносного оружия нового поколения в Англии и США получил сотрудник лондонской легальной резидентуры ГРУ полковник Семен Кремер («Барч»). Его информатором был немецкий физик-теоретик Клаус Фукс, с июня 41-го работавший в Бирмингемской лаборатории в рамках проекта «Тьюб эллойз».

В июне 1942 года руководство ГРУ направило «Джену» указание приступить к вербовке ученого. Ян Петрович успешно выполнил задание Центра. Он установил контакт с Меем и сумел убедить его в том, что, передавая сведения об английском атомном проекте, тот окажет СССР посильную помощь в борьбе с фашизмом. До конца этого года Черняк провел с ученым, получившим оперативный псевдоним «Алек» несколько встреч, во время которых получил документальную информацию об основных направлениях научно-исследовательских работ по урановой проблеме в Кембридже.

Кроме того, доктор Мей передал Черняку сведения об установках по отделению изотопов урана, описание процесса получения плутония, чертежи «уранового котла» и описание принципов его работы – всего около 130 листов документации. Позднее сам «Алек» вспоминал об этом времени так: «Вся эта история причиняла мне огромную боль, и я занимался этим лишь потому, что считал это своим посильным вкладом в безопасность человечества».

Мей находился на близкой связи у Черняка до конца 1942 года. В январе 43-го его перевели в Монреальскую лабораторию Национального научно-исследовательского совета Канады. На последней встрече с «Дженном» были оговорены условия восстановления контактов в Канаде, но без уточнения сроков, – дипломатические отношения между СССР и Канадой еще не были установлены.

Сразу после падения Берлина Черняка перебрасывают в Америку с основным заданием: разведка по «манхэттенскому проекту». Занимавшийся этой проблемой военный атташе в Канаде полковник Николай Заботин («Грант») был разоблачен местной контрразведкой. Разразился большой скандал. Заботина немедленно отозвали, а советскому правительству пришлось извиниться за «личную инициативу резидента».

Заменив Заботина, Ян Петрович перестроил работу агентуры, нащупал новые источники информации и вскоре Центр получил от Черняка первую «отправку», содержавшую масштабный доклад о ходе работ по созданию атомной бомбы, включая доклад Ферми, перечень научно-исследовательских объектов в США и Канаде. От доктора Мея были получены и натурные образцы урана-235 (162 мг в виде окиси на платиновой фольге).

Дальнейшую судьбу Черняка решил предатель – лейтенант Игорь Гузенко («Кларк»), шифровальщик под прикрытием сотрудника советского посольства в Канаде. Прихватив из служебного сейфа секретные документы, он вместе с женой 5 сентября 1945 года попросил политического убежища.

Последствия предательства оказались катастрофическими. Образованная по «горячим» следам Канадская королевская комиссия по вопросам шпионажа выявила имена 19 агентов советской военной разведки, из которых 9 были осуждены. Наибольшие потери понесла агентурная группа «Бэк», ориентированная Центром на добывание сведений по атомной бомбе.

Полученная от Гузенко информация была доведена до руководителя особого отдела Скотланд-Ярда подполковника Леонарда Барта. Тот получил указание срочно установить личность таинственного «Алека». Барт, который работал в тесном контакте с МИ-5, не составило труда выяснить, что под этим псевдонимом скрывается доктор Аллан Мей.

15 февраля Барт позвонил Мею на работу и пригласил посетить Управление по атомной энергии. Причина – ему, дескать, необходимо навести справки… чисто рутинного характера. Во время беседы за чашкой чая офицер Скотланд-Ярда неожиданно заявил Мею, что располагает неопровержимыми уликами, которые указывают на его сотрудничество с советской разведкой.

Получив нокаутирующий удар, Мей «поплыл». После продолжительного и мучительного раздумья он признался, что, действительно, находясь в Канаде, встречался с русским в период с января по сентябрь 1945 года и передал ему образцы урана.

Доктор Мей был арестован 4 марта 1946 года. Его судили и приговорили к 10 годам тюремного заключения. Срок он отбывал в Уэйк-филдской тюрьме в графстве Йоркшир. В январе 1953 года его за примерное поведение досрочно освободили, после чего он устроился на малозначительную работу в Кембридж.

Позднее Мей вновь начал заниматься физикой, в частности исследованиями по теории усталости металла, а его статьи стали появляться в одном из ведущих научных журналом мира «Nature». В 1962 году он покинул Англию и перебрался на африканский континент – в Гану, где ему предоставили место профессора физики в местном университете.

Он внес огромный вклад в дело создания ядерного паритета в мире, и при этом никогда не раскаивался в своем выборе. Известный британский научный обозреватель Пинчер сказал о нем: «Он сумел вернуться в научный мир и получить признание, не дав ни малейшего повода заподозрить его в раскаянии или компромиссе с обществом, чьей безопасности и он угрожал, когда передавал секреты атомной бомбы русским, политическому делу которых он был тайно предан».

Из-за предательства Гузенко были провалены и нелегальные резидентуры ГРУ. В ноябре 1945 года, едва избежав ареста, был вынужден немедленно покинуть Америку Залман Литвин («Мулат») – нелегал ГРУ, действовавший в Лос-Анджелесе. В 30-х годах под чужим именем он окончил Южно-Калифорнийский университет и был оставлен в нем для работы. За годы пребывания в США «Мулат» создал обширную агентурную сеть, собиравшую информацию по США и Японии.

В сложившейся ситуации в Москве было принято решение и о немедленном выводе из игры Яна Черняка. В январе 1946 года советский военный корабль, посетивший Америку с визитом доброй воли, доставил его в Севастополь. О его случившемся послевоенный начальник ГРУ генерал-лейтенант Ф. Ф. Кузнецов доложил лично Сталину.

Для разбора всех обстоятельств побега «Кларка», по указанию Сталина была создана специальная комиссия под руководством секретаря ЦК ВКП (б) Г. Маленкова. В ее состав вошли Л. Берия, В. Абакумов, Ф. Кузнецов, В. Меркулов. По итогам ее работы виновным признали полковника Заботина. Он, его жена и сын были арестованы и находились в лагерях до смерти вождя.

Что касается предателя Гузенко, то он долгое время находился под охраной и на попечении канадской контрразведки. В 1948 году выпустил книгу «Это был мой выбор». Позднее он начал сильно налегать на алкоголь и очень скоро спился. Умер в 1982 году.

В чем причина опалы Яна Черняка? В том, что это была именно опала, сомневаться не приходится. Иначе бы его наградили Золотой Звездой не на пороге могилы. Еврейские авторы, по обыкновению, указывают на «неудобную» национальность этого выдающегося разведчика.