Судьба человека в тюрьме под названием Украина

[varjag_2007]

Мы любим поговорить. Поговорить о государстве, справедливости, но только в общих чертах. И, как правило, эти рассуждения носят внешний характер. Мы будто помещаем себя вне системы координат, о которой рассуждаем и гневно клеймим все пороки этой системы.

Мне редко приходилось видеть понимание того, что мы и есть эта система. Мы элементы из которых она состоит. И не имеет значения: создана эта система при нашем непосредственном участии или наше безразличие позволило ее создать другим. Все мы и каждый из нас виновны в той боли, которую система доставляет людям, сделавшим реальную попытку ей противостоять.

В силу определенных причин имя человека, о котором я хочу рассказать, будет изменено.

Познакомился я с Николаем в 2003 году. Тогда я весь был поглощен созданием ВОО «Громадський контроль». Это общественная организация, смысл которой состоял в том, чтобы на основании действующего законодательства и, в первую очередь, на основании Конституции Украины, Закона Украины «Об обращениях граждан», Закона Украины «Об объединении граждан» и базовых профильных законов разработать и внедрить в общественную жизнь механизмы реального гражданского контроля за осуществлением власти в Украине.

Работа спорилась. Организация росла очень быстро. Людей, готовых заниматься общественной деятельностью, в Украине всегда было достаточно, но тех, кто может это делать профессионально, не много. Николай был именно таким. Он сам пришел в офис «Громадського контроля» и предложил свои услуги. Когда мы с ним познакомились, ему было 40 лет. Он был женат. Имел двоих дочерей. Младшая дочь училась в школе в пятом классе. Старшая только поступила в университет. Сам Николай проработал в Киевской городской администрации более пяти лет. Занимался он вопросами образования.

Мне он понравился своей прямотой и конкретностью. Направление своей работы он предложил сам: наркотики в школах города Киева. До появления Николая в киевской организации ГК я даже не представлял себе каких огромных масштабов эта проблема. Николай несколько раз пригласил меня с собой посетить школьные дискотеки в разных районах города. Увиденное меня ужаснуло.

Николай быстро налаживал связи с родительскими комитетами школ и уже через 3 месяца более пятисот человек были втянуты в эту работу. Организовывались общественные слушания, изучался зарубежный опыт. К ответу требовали милицию, районные администрации, директоров школ. Нарабатывалась солидная база для изменений в законодательство. И вот через полгода такой работы Николай неожиданно исчез. Его арестовали. Арестовали якобы за торговлю наркотиками...

Произошло это в 2003-м году. Узнав об аресте Николая, я по телефону связался с его женой. Но как только она услышала мой голос, с ней случилась истерика. Она кричала мне в трубку о том, что это я во всем виноват, что она меня ненавидит и что будь я проклят со своим «Громадським контролем».

Это все. Больше о Николае я ничего не слышал. До декабря 2011 года.

Меня арестовали 19 июля 2011 года. Первых полгода меня содержали в полной изоляции. На прогулку выводили в наручниках и с собаками. Возможности встречаться с другими заключенным у меня не было. Но через полгода разрешили свидание с женой. В Лукъяновском СИЗО свидания с родственниками проходят в специально оборудованных комнатах. Собственно говоря, это комнаты для проведения следственных действий. Их оборудование состоит из встроенной клетки, которая занимает четверть пространства комнаты, стола и стульев, намертво прикрученных к полу. Клетка предназначена для заключенного, стол и стулья для следователя. Как правило, следственные действия происходят с утра. После обеда эти комнаты служат местом для свиданий. Комнат этих сорок. Расположены они на первом и на втором этажах административного здания СИЗО. Все корпуса СИЗО: Катька, Столыпин, Кучмовка (названы в честь того, при ком они строились), соединены с административным корпусом подземными переходами. По этим переходам заключенных приводят на свиданку. Именно в этом переходе я увидел человека, очень похожего на Николая. Но в первый момент я даже не подумал о нем. Просто почувствовал, что его лицо мне знакомо. Это было очень неприятное лицо. Совсем серое, пустое с выцветшими глазами.

Он смотрел на меня. Я пытался не замечать этого взгляда. Через какое-то время он сам подошел ко мне и сказал:

- Здравствуйте, Василий Александрович. Вы меня не помните? Я Николай. Мы с вами работали в «Громадськом контроле».

Это был шок. Передо мной стоял совершенно другой человек. Я, неожиданно для самого себя, спросил:

- Как, Николай, вас опять арестовали?

- Нет, — ответил он. — Меня арестовали один раз. Девять лет назад.

И Николай рассказал мне свою историю. Тогда в 2003м году мы уже понимали, что главный торговец наркотиками в школах города Киева — это киевский ОБНОН (Отдел по борьбе с незаконным оборотом наркотиков). Милиция. Доказательств у нас, конечно, не было. Но на определенном этапе работа Николая стала для них серьезной помехой. Ему подкинули наркотики и арестовали. Суд первой инстанции приговорил его к 11ти годам колонии. Апелляционный суд отменил приговор в полном объеме и отправил дело обратно в районный суд. Меру пресечения Николаю не изменили. Он остался сидеть в СИЗО. Районный суд отправил дело на ДС (дополнительное следствие). Девять лет идет следствие. Дело не клеится. Николай сидит. Содержать его под стражей могут в рамках санкции статьи. Статья предусматривает от 9 до 12 лет лишения свободы. Т.е. сидеть он будет 12 лет. Потом его выпустят с формулировкой: «за недоказанностью». За это время младшая дочь закончила школу и пошла работать. Старшая закончила университет, вышла замуж и у нее родилось двое детей. Жена на протяжении 9 лет каждую пятницу приходит к нему на свидание. Я с ней не разговаривал. Я видел ее глаза. Такие же пустые и обреченные, как у Николая.

Девять лет очень сильный и очень нужный для страны человек сидит в Лукъяновском СИЗО.

Вот такая история.

Случай Николая не уникален. Таких судеб тысячи. Система жестоко расправляется с теми, кто пытается ей противостоять. И не имеет значения: создана эта система при нашем непосредственном участии или наше безразличие позволило создать эту систему. Мы виновны. Мы — система. Мы позволяем ей существовать.

Василий ВОЛГА