Шухевич и Абвер
Apr. 21st, 2013 01:02 am![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
varjag_2007Оригинал взят у ![[livejournal.com profile]](https://www.dreamwidth.org/img/external/lj-userinfo.gif)
novoross_73 в Шухевич и Абвер (продолжаем разговор).
Разобравшись с темой памятника, возвращаемся к нашим баранам.
А именно, продолжаем во исполнение президентского указа «утверджувати в суспільній свідомості об'єктивну оцінку діяльності визначного військового та політичного діяча України» Романа Шухевича.
Сегодня я представляю вниманию ув.френдов протокол допроса человека, без упоминания о котором не обходится ни одна статья о нашем «герое». К сожалению, ранее его показания полностью практически нигде не публиковались, хотя отдельные фразы или небольшие фрагменты кочуют из статьи в статью.
Между тем, свидетельства этого человека по-своему уникальны и, невзирая на некоторые неточности, всё же позволяют пролить свет на тёмные моменты биографии «Нэскорэнного».
Итак, – Альфред Бизанц, полковник Абвера.
Немец, родившийся на территории Галиции, и успевший в молодости повоевать в рядах австрийской армии, а после занимавший командные должности в украинской галицкой армии. В 1940 – 1943 гг. был референтом по украинским делам при генерал-губернаторе Г.Франке и губернаторе дистрикта «Галиция» бригадефюрере СС О. Вехтере, руководил отделом "По делам населения и обеспечения в Галиции". С 1943 г. возглавлял Войсковую управу по формированию дивизии СС «Галичина». В 1945 г. был захвачен советскими войсками, осуждён как военный преступник, отбывал наказание в одном из лагерей на территории РСФСР, где и умер в начале 50-х годов.
Интересно, что в процессе следствия над полковником Бизанцем тема Шухевича не поднималась. Чекистов, прежде всего, интересовали вопросы создания дивизии СС «Галичина», участие в этом Украинского Центрального Комитета, личность проф. В.Кубийовича и т.п. Лишь позднее, в ходе активных мероприятий по розыску «Волка», сотрудники МГБ УССР заинтересовались «немецким» прошлым и связями Шухевича. В связи с этим, в 1949 году по просьбе украинских коллег сотрудники Второго Главного Управления МГБ СССР повторно допросили осуждённого Бизанца.
Вот с этими прелюбопытнейшими показаниями и предлагаю ув.френдам познакомимся. По ходу дела я позволю себе некоторые комментарии и дополнения из других документов.
ПРОТОКОЛ ДОПРОСА
осужденного БИЗАНЦА Альфреда Иогановича
Об ответственности за дачу ложных показаний предупрежден по ст. 95 УК РСФСР.
Вопрос: Кто известен Вам из числа украинских националистов по фамилии ШУХЕВИЧ?
Ответ: Из числа украинских националистов по фамилии ШУХЕВИЧ мне известно несколько лиц, а именно: доктор юридических наук ШУХЕВИЧ, имени и отчества которого не помню, его брат ШУХЕВИЧ, имени и отчества которого не помню, являвшийся прокурором, и сын последнего — ШУХЕВИЧ, имени и отчества которого не помню, украинский националист, возглавивший впоследствии деятельность украинских националистов в западных областях Украины. С доктором юридических наук ШУХЕВИЧЕМ я познакомился в 1919 году, в период моей службы в так называемой "Украинской Галицийской армии", где ШУХЕВИЧ командовал 4-й бригадой. После 1920 года ШУХЕВИЧ проживал в городе Львове, по улице Сикстусской, ныне Жовтневой, и работал адвокатом до 1939 года. С 1940 по 1944 года ШУХЕВИЧ работал адвокатом-защитником в городах Кракове и Львове.
При отступлении немцев из Львова, ШУХЕВИЧ выехал в американскую зону оккупации Германии, в Баварию и с 1944 года о нем мне ничего неизвестно. Об этом ШУХЕВИЧЕ мне известно еще то, что он состоял в организации украинских националистов и примыкал к мельниковскому направлению. В настоящее время ему около 70 лет.
Его младший брат — ШУХЕВИЧ, лет 67—68, известен мне также с 1919 года, когда он служил войсковым судьей в "Украинской Галицийской Армии". После 1920 года этот ШУХЕВИЧ проживал в гор. Львове и работал окружным прокурором некоторое время, затем ушел на пенсию. С 1940 года я его более не встречал во Львове и после этого о нем мне ничего неизвестно. Из трех сыновей, которых, как мне известно, имел ШУХЕВИЧ, я был знаком только с его старшим сыном, впоследствии ставшим "комендантом" так называемой "Украинской повстанческой армии".
Вопрос: Расскажите подробнее о Вашем знакомстве с ШУХЕВИЧЕМ, известном Вам как "комендант" "Украинской повстанческой армии"?
Ответ: С ШУХЕВИЧЕМ я познакомился в декабре месяце 1939 года в городе Кракове, в комитете украинских националистов, который возглавлялся заместителем главаря украинских националистов Андрея МЕЛЬНИКА — Романом СУШКО. Комитет националистов в Кракове помещался по улице Зеленой, доме 26, в котором с марта 1940 года был размещен "Украинский центральный комитет". В начале декабря месяца 1939 года я как заместитель председателя немецкого командования "по украинским делам в Польше" Ганса КОХА, принимал в здании указанного комитета группу украинских националистов во главе со Степаном БАНДЕРОЙ, освобожденных в сентябре того же года немецким командованием из польских тюрем. В этой группе националистов был и ШУХЕВИЧ, с которым я поздоровался и при этом вспомнил, что я близко знал его отца. Во время приема я опрашивал БАНДЕРУ Степана о содержании его и других националистов в польских тюрьмах. После этой встречи с ШУХЕВИЧЕМ, я его не видел и не слышал о нем ничего вплоть до августа месяца 1940 года. В 1940 годуя встретил ШУХЕВИЧА в городе Криница, известном курорте в Краковском воеводстве Польши, где он обучался в созданной немецкой разведкой диверсионно-разведывательной школе.
Вопрос: Расскажите подробнее об этой Вашей встрече с ШУХЕВИЧЕМ и немецкой диверсионно-разведывательной школе в Кринице, в которой он обучался?
Ответ: В мае месяце 1940 года немецким разведывательным органом в городе Кракове "Абверштелле-Краков" были созданы три разведывательно-диверсионные школы в городах Краковского воеводства Польши: Криница, Ясло и Вислок-Вельки. Официально эти школы назывались "рабочими школами" — "Арбайтсдиенстшуле" — и имели порядковые номера: в Кринице "Арбайтсдиенстшуле" № 1, в Ясло — № 2 и Вислок-Вельки — № 3.
Руководителем всех трех школ являлся капитан немецкой армии Эрнст цу ЭЙКЕРН, который одновременно был начальником отдела "Абвер-2" в разведывательном органе "Абверштелле-Краков". Заместителем ЭЙКЕРНА был профессор экономии, он же оберлейтенант немецкой армии ОБЕРЛЕНДЕР.
(Кстати, нам эти школы и офицеры уже знакомы – см. показания сотрудника Абвера, фельдфебеля А.Паулюса.)
Школой в городе Криница руководил немецкий фельдфебель, фамилии которого не помню. Кроме этого фельдфебеля, ни одного немца в школе не было, все преподаватели так же, как и личный состав школы, был из украинцев, уроженцев и жителей Галиции. В школе обучалось 50 человек украинцев-галичан, которые были отобраны для учебы заместителем главаря украинских националистов Андрея МЕЛЬНИКА — СУШКО Романом. Преподавателями школы были также украинцы-галичане, которые еще до 1939 года прошли подготовку в созданных немцами школах. Таких преподавателей было пять. Кроме них, в школе было человек 4—5 инструкторов, из числа обучавшихся, которые занимались с личным составом ежедневной строевой подготовкой. Таким инструктором являлся и ШУХЕВИЧ. Одновременно как имеющий высшее юридическое образование и за националистическую деятельность содержавшийся до 1939 года в польской тюрьме, ШУХЕВИЧ выделялся среди остальных учащихся школы и был там доверенным лицом. В школе в гор. Криница ШУХЕВИЧ находился с момента ее организации, т. е. с мая 1940 года, и до июля месяца того же года прошел там начальную подготовку. Начиная же с 1 июля по 31 сентября 1940 года, ШУХЕВИЧ вместе с остальными учащимися прошел трехмесячный курс обучения. В школе преподавались следующие предметы: военное дело, включая тактику, топографию, знание оружия, а также организацию, тактику и вооружение Советской Армии, разведывательное и диверсионное дело. Кроме того, преподавался немецкий язык, география, история Украины в националистическом духе и украинская литература.
В августе месяце 1940 года я посетил школу в Криницах вместе с вышеуказанным капитаном ЭЙКЕРНОМ и дважды видел там ШУХЕВИЧА, которого запомнил хорошо, так как хорошо знал его отца. ШУХЕВИЧ в то время, как все остальные учащиеся школы, был одет в светло-коричневые френч и бриджи, сапоги, носил пилотку со значком школы: скрещенные лопата и кирка. После этих встреч с ШУХЕВИЧЕМ, во время которых я с ним не разговаривал, я не видел его до 1941 года.
( Здесь нельзя не упомянуть ещё одну интересную подробность пребывания Шухевича в Кракове. Как указывалось в «Справке на руководителя оуновского подполья в западных областях УССР — члена Центрального "Провода" ОУН ШУХЕВИЧА Р. И.», подготовленной в Управлении 2-Н МГБ УССР 16 ноября 1949 г., « из показаний арестованной МГБ УССР участницы ОУН ГОРБОВОЙ Анны, жены б. члена Центрального "Провода" ОУН ГОРБОВОГО Владимира, устанавливается, что ШУХЕВИЧ в г. Кракове дважды организовывал банкеты в честь представителей немецких оккупационных властей в Польше, на которых присутствовали руководители гестапо на территории генерал-губернаторства доктор ФЕЛЬ, ГАЙМ и другие. На этом же банкете присутствовали члены Центрального "Провода" ОУН».)
Вопрос: Где Вы встречались с ШУХЕВИЧЕМ еще и что Вам известно о его деятельности после окончания разведывательно-диверсионной школы в Криницах?
Ответ: После августа 1940 года я периодически бывал в городе Криница, но в разведывательно-диверсионную школу не заходил. От заместителя ЭЙКЕРНА оберлейтенанта ОБЕРЛЕНДЕРА я хорошо знал, что окончившие школу украинцы-галичане направлялись затем с разведывательно-диверсионными заданиями за линию советско-германского фронта для подрывной деятельности в тылу Советской Армии, а также вели контрразведывательную работу среди рабочих польских фабрик и заводов и в лагерях среди польских военнопленных. ШУХЕВИЧ же, как это стало известно потом от него самого и от старшего лейтенанта ОБЕРЛЕНДЕРА, некоторое время еще находился в школе в Криницах, а затем в составе большой группы учащихся школы был направлен в высшую специальную разведывательную школу немецкого "Абвера" под Берлином.
Последующую встречу с ШУХЕВИЧЕМ я имел во Львове, где я с августа 1941 году работал начальником отдела "По делам населения и обеспечения в Галиции". Перед самым нападением Германии на Советский Союз, в начале 1941 года, немцами был создан и направлен в состав действующей немецкой армии батальон украинцев-галичан, который затем участвовал в боях против Советской Армии в направлении Львов—Тернополь—Проскуров—Винница. В составе этого батальона служил и ШУХЕВИЧ, в чине капитана немецкой армии, командуя ротой.
( Выделено мной.)
Командиром этого батальона был майор генерального штаба бывшей польской армии ПОБЕГУЩИЙ.
В сентябре месяце 1941 года немецкое гестапо произвело аресты руководителей так называемого "правительства Ярослава СТЕЦЬКО", созданного украинскими националистами в городе Львове. В связи с этими арестами в декабре месяце 1941 года из района Винницы, где дислоцировался вышеуказанный украинско-немецкий батальон, ко мне прибыл в качестве делегата ШУХЕВИЧ. О приезде во Львов делегата украинско-немецкого батальона я был перед этим поставлен в известность немецким представителем при этом батальоне — Оберлендером, который в тот момент имел чин капитана немецкой армии. Присланный ко мне ОБЕРЛЕНДЕРОМ ШУХЕВИЧ в начале декабря был принят мною в помещении бюро отдела "По делам населения и обеспечения в Галиции", в доме бывшего галицийского воеводства Польши.
С ШУХЕВИЧЕМ я беседовал около одного часа. ШУХЕВИЧ передал мне списки военнослужащих вышеуказанного батальона с адресами их семей и просил меня оказать содействие в охране членов этих семей от возможных арестов со стороны гестапо и от вывоза на работы в Германию. Кроме того, он просил обеспечить эти семьи положенным им пай¬ком и денежным содержанием, что было предусмотрено в свое время немецким командованием.
Во время беседы ШУХЕВИЧ сообщил мне, что произведенные немцами аресты украинских националистов во Львове, а также арест немцами в городе Кракове известного украинского националиста БАНДЕРЫ Степана вызвали среди военнослужащих украинского батальона большое беспокойство за свою судьбу.
( Здесь Бизанц явно путается в датах - «Нахтигаль» в декабре 41 г. находился уже во Франкфурте–на–Одере. Таким образом, либо этот визит состоялся раньше, либо Шухевич приезжал к Бизанцу уже из Франкфурта. Кстати, ниже Бизанц упоминает, что «Нахтигаль» участвовал в боях с Красной Армией именно до сентября 41 г., т.е. здесь фактаж совпадает. Но в данном случае интересно не это. В разговоре Шухевича с Бизанцем, как и в письмах 201 шуцманшафт батальона, вновь не упоминается какая бы то ни было фронда «соловьёв», политические требования, «меморандумы», отказы воевать и мифическое «интернирование». Как мы видим, будущих шуцманов беспокоит одно – как бы в связи с арестом Бандеры не пострадали они сами и их родня. Ну и деньги с пайком, куда ж без них. Всё, политикой здесь и не пахнет.)
На мой вопрос, где находился ШУХЕВИЧ в последний период времени, он ответил, что из разведывательной школы в Криницах, он вместе с другими учащимися был направлен в высшую специальную разведывательную школу в район Берлина.
(Выделено мной.)
Это было, насколько я помню со слов ШУХЕВИЧА, в конце 1940 года или начале 1941 года.
Вопрос: Расскажите, что Вам известно о периоде нахождения ШУХЕВИЧА в немецкой высшей разведывательной школе под Берлином?
Ответ: ШУХЕВИЧ рассказал мне, что высшая разведывательная школа, в которой он обучался, была организована немцами еще до 1939 года. Точное ее местонахождение я не помню, но, видимо, где-то неподалеку от Берлина. Со слов упоминавшегося выше ЭЙКЕРНА, я впоследствии, в 1943 году, знал, что в главном городе провинции Бранденбург — Бранденбурге немцами были собраны для обучения в находившейся там высшей разведывательной школе лица из числа многих национальностей Советского Союза, в том числе и украинцы. Поэтому я предполагаю, что высшая разведывательная школа, в которой учился ШУХЕВИЧ, могла быть именно Бранденбургской школой.
По словам ШУХЕВИЧА, он учился в этой школе с начала 1941 года почти до начала вторжения немецко-фашистских войск в Советский Союз. Школа была создана заместителем руководителя немецкого "Абвера" КАНАРИСА генералом ЛАХУЗЕНОМ. В школе обучалось свыше одной тысячи лиц украинской национальности и, кроме того, большое количество лиц других национальностей. Школа готовила шпионов, диверсантов и террористов для ведения подрывной деятельности на территории Советского Союза. Там преподавались военное дело, приемы шпионажа, диверсий, террора, подрывное и радиодело, имелись специальные офицерские курсы для подготовки командного состава для так называемых "национальных легионов", создававшихся немцами. ШУХЕВИЧ, по его словам, наряду с методами ведения агентурной разведки и упомянутыми выше предметами, преподававшимися в этой школе, окончил и специальные офицерские курсы.
(Выделено мной. Сотрудник Абвера Паулюс также упоминает в своих показаниях об этих курсах, а полковник Штольце подтверждает использование курсантов в подрывной и террористической деятельности против СССР.)
После окончания школы ШУХЕВИЧ был направлен командиром роты в созданный немцами батальон украинцев-галичан, в составе которого участвовал в боях против Советской Армии с начала войны до сентября месяца 1941 года.
О том, что ШУХЕВИЧ обучался в высшей разведывательной школе немецкого "Абвера" мне в сентябре 1941 года, т. е. еще до моего разговора с ШУХЕВИЧЕМ, рассказал упоминавшийся выше капитан ОБЕРЛЕНДЕР, который в том же году ездил в эту школу по приказу генерала ЛАХУЗЕНА в специальную командировку.
Вопрос: Кто присутствовал при Вашем разговоре с ШУХЕВИЧЕМ в декабре 1941 года, во время которого ШУХЕВИЧ рассказал Вам о своей учебе в немецкой высшей разведывательной школе?
Ответ: Кроме меня во время разговора с ШУХЕВИЧЕМ о его учебе в немецкой высшей разведывательной школе под Берлином в моем кабинете находился мой секретарь Шарлотта ЭРКЕ, лет 30, уроженка Берлина, проживавшая там в районе Шарлоттенбург. Ее местонахождение в настоящее время мне неизвестно.
Вопрос: Продолжайте о Вашем разговоре с ШУХЕВИЧЕМ при встрече с ним в декабре 1941 года.
Ответ: В присутствии ШУХЕВИЧА я продиктовал машинистке приказ всем немецким административным властям и финансовым чиновникам в Галиции. В этом приказе за моей подписью предлагалось до 1 января 1942 года снабдить семьи военнослужащих украинского батальона положенным денежным содержанием и пайком, а также указывалось на то, что эти семьи не подлежат вывозу на работы в Германию. Копию этого приказа я отдал ШУХЕВИЧУ для передачи его командованию украинского батальона. Затем я спросил ШУХЕВИЧА, куда он поедет после разговора со мной. ШУХЕВИЧ ответил, что имеет командировку в город Краков, после чего вернется в свою часть. О цели поездки в Краков ШУХЕВИЧ мне ничего не говорил. После этого он ушел, и я не встречался с ним до февраля месяца 1942 года.
Вопрос: Когда Вы еще встречались с ШУХЕВИЧЕМ и что Вам известно о его деятельности после 1941 года?
Ответ: После моей встречи с ШУХЕВИЧЕМ в 1941 году он продолжал служить в украинском галицийском батальоне вплоть до его расформирования немцами в феврале 1943 года. За этот период времени ШУХЕВИЧ был у меня несколько раз. В феврале 1942 года ШУХЕВИЧ появился в моем отделе во Львове вместе с главным врачом украинского батальона доктором БЕРЕЗОВСКИМ. В это время батальон, в котором служил ШУХЕВИЧ, стал полицейским батальоном и дислоцировался в Белоруссии, с задачей — борьбы с советскими партизанами и охраны "райхскомиссара Белоруссии" КУБЕ.
(Похоже, здесь Бизанц ошибается. Известно, что шуцманы, помимо своих основных функций, несли охрану командира 201-й полицейской дивизии генерал-лейтенанта А.Якоби. Если же Бизанц прав, то открывается ещё одна интересная подробность деятельности полицаев. В любом случае, ув.guralyuk на заметку.)
ШУХЕВИЧ же с момента изменений функций батальона, т. е. с начала 1942 года, стал занимать должность заместителя командира батальона. Командиром батальона оставался упоминавшийся выше майор ПОБЕГУЩИЙ.
Во время этой встречи с ШУХЕВИЧЕМ между мной и им велись разговоры, касающиеся материального обеспечения семей военнослужащих батальона и сохранения их привилегий. Участвовавший в разговоре доктор БЕРЕЗОВСКИЙ, был моим хорошим знакомым, его приезд с ШУХЕВИЕМ был вызван необходимостью добиться положительного урегулирования всех хозяйственных вопросов, которые хотело решить командованием украинского батальона со мной и немецким командованием.
В мае месяце 1942 года ШУХЕВИЧ опять приезжал ко мне во Львов. Во время этой встречи я сообщил ему положительный ответ берлинской полиции на просьбы командования украинского батальона об обеспечении семей личного состава. Переговорив с ШУХЕВИЧЕМ на эту тему, я спросил его о деятельности украинского батальона в настоящее время. На это он ответил, что батальон участвует в карательных операциях немцев против советских партизан в Белоруссии. При этом ШУХЕВИЧ говорил, что его батальон уже несколько раз был в бою против советских партизан и имел некоторые потери в своем личном составе.
В ноябре месяце 1942 года ШУХЕВИЧ был у меня на приеме во Львове в связи с большим количеством дезертировавших из состава батальона. Ввиду этого я должен был исключить из списков обеспечения семьи дезертиров и оказать помощь семьям раненых военнослужащих украинского батальона. ШУХЕВИЧ рассказывал, что его батальоном проводились частые карательные операции не только против советских партизан, но и против гражданского населения Белоруссии.
(Выделено мною. Это к вопросу об «охране мостов», о чём пишет в «мемуаре» Побигущий, и вслед за ним дружно повторяют Кульчицкий и Ко в своём «Фаховом высновке».)
В феврале месяце 1943 года карательный батальон украинцев-галичан немецким командованием был расформирован в связи с ростом дезертирства и потерями от действий советских партизан.
(Как мы помним, капеллан батальона писал Шептицкому о том же – в ответ на карательные операции партизаны выкашивали ряды полицаев «в пень», что вызывало у них «псыхычну» депрессию. Таким образом, уже в двух источниках мы находим подтверждение, что реальной причиной расформирования 201-го батальона был не мифический бунт, а банальное дезертирство. И никакой политики. )
Рядовой и старшинский состав был распущен по домам. Офицерский состав батальона во главе с майором ПОБЕГУЩИМ и его заместителем капитаном ШУХЕВИЧЕМ должен был явиться во Львов к коменданту полиции. Однако в полицию города Львова явилась лишь небольшая группа офицеров и сам ПОБЕГУЩИЙ. Те офицеры батальона, которые являлись сторонниками Степана БАНДЕРЫ, в том числе и ШУХЕВИЧ, во Львов не явились, так как опасались ареста со стороны гестапо. Майор ПОБЕГУЩИЙ и явившиеся с ним офицеры украинского батальона были гестапо арестованы, но вскоре отпущены и включены в состав формировавшейся в апреле 1943 года украинской дивизии "СС-Галичина".
Что касается ШУХЕВИЧА, то он в феврале 1943 года появился у меня, в моем кабинете в Отделе "По делам населения и обеспечения" и, опасаясь быть арестованным немцами, разговаривал со мной не более 3—5 минут и просил меня ходатайствовать об освобождении из гестапо его жены, которая была арестована в том же месяце. Я пообещал ШУХЕВИЧУ походатайствовать об освобождении его жены, после чего ШУХЕВИЧ быстро ушел от меня. При содействии губернатора Галиции генерал-лейтенант СС ВЕХТЕРА, — моего личного друга, жена ШУХЕВИЧА была вскоре освобождена из гестапо.
В марте 1943 года ШУХЕВИЧ снова был у меня в отделе, одетый, как и во время февральской встречи со мной, в форму капитана украинского полицейского батальона. Разговор с ним длился несколько минут. ШУХЕВИЧ поблагодарил меня за освобождение из гестапо жены и сказал, что намеревается ехать в Пражский украинский университет, где надеется получить ученую степень доктора юстиции. С этого времени я ШУХЕВИЧА более не встречал и связи с ним никакой не имел. Как мне стало известно впоследствии, ШУХЕВИЧ ушел в подполье и стал организатором так называемой "Украинской повстанческой армии" — "УПА".
(Прежде, чем мы остановимся на этом из ряда вон выходящем случае, приведу небольшой фрагмент из протокола допроса чекистами жены Шухевича Натальи Березинской от 20-24 июля 1945 г., где она как раз и рассказывает о своём аресте и последующем освобождении.
«Вопрос: Вы когда-либо арестовывались?
Ответ: Да, арестовывалась.
Вопрос: Когда?
Ответ: 20 февраля 1943 года в гор. Львове.
Вопрос: Кем?
Ответ: Гестапо.
Вопрос: За что?
Ответ: За мужа — Шухевича Романа.
Вопрос: Расскажите подробно по этому вопросу?
Ответ: На этом допросе я уже показала, что в январе 1943 года, согласно приказу немецкого командования Шухевич Роман должен был явиться в его распоряжение. Он отказался выполнить этот приказ и ушел на нелегальное положение.
Вскоре, ко мне на квартиру по ул. Михальского пришли три человека: немецкий офицер гестапо и два в гражданском платье. Они произвели обыск, изъяли военные книги и фотографии Романа Шухевича.
После обыска один из гражданских остался в квартире до следующего дня и когда снова пришли два первых из гестапо, то арестовали меня и доставили в тюрьму на ул. Лонского.
Вопрос: Вас допрашивали в гестапо?
Ответ: Да, в помещении гестапо на ул. Пельчинского меня один раз допрашивал офицер гестапо.
Вопрос: Изложите содержание допроса?
Ответ: Офицер гестапо добивался, чтобы я сказала, где мой муж — Шухевич Роман, появляется ли он у меня на квартире и известно ли мне, где он скрывается.
На все эти вопросы я отвечала правдиво, указав, что последний раз был Шухевич в январе 1943 года, что его посещение было не более 10 минут, во время которого он оставил военные книги и, не говоря ничего, ушел неизвестно куда. С тех пор я его не видела до дня ареста.
После допроса я еще в течение двух месяцев содержалась в гестапо, а затем была освобождена.
Вопрос: Как же Вам удалось освободиться из тюрьмы?
Ответ: Офицер гестапо мне сказал, что они арестовали меня, как заложницу, пока к ним не придет Шухевич Роман. Поскольку последний в течение двух месяцев не появлялся, то меня освободили.
Вопрос: Вы получали задания от офицера гестапо?
Ответ: Да.
Вопрос: Какие?
Ответ: Накануне освобождения меня из тюрьмы, офицер сказал мне, как только придет на квартиру Шухевич Роман, то я должна немедленно вместе с ним явиться к офицеру гестапо, т. к. он хотел с ним о чем-то говорить.
Я дала согласие выполнить задание офицера гестапо и ушла домой.
Вопрос: Это обязательно было оформлено в письменной форме?
Ответ: Нет, в устной форме».
А теперь представим себе ситуацию. Дезертир немецкой армии, разыскиваемый гестапо, ушедший в подполье и руководящий военной референтурой ОУН (которая, по утверждениям Кульчицкого и Ко, к тому времени уже развернула «антинемецкий» фронт), позволяет себе свободно являться в немецкие административные органы(!) к абверовскому полковнику(!!) и просить об освобождении жены(!!!). И, что самое поразительное, его не арестовывают, а, наоборот, освобождают жену(!!!!).
Здесь уместно вспомнить один эпизод, связанный с требованием полиции безопасности и СД к ЦП ОУН выдать перебежавших в УПА после поражения под Бродами летом 1944 г. дезертиров из дивизии СС «Галичина». Представитель Центрального Провода Иван Гриньох по согласованию с руководством готов был передать «дивизийников» немцам, лишь просил, чтобы им сохранили жизнь. Характерен немецкий ответ: «Командир обговорил этот вопрос с оберфюрером Бургом и получил справку, что дезертирство в любом случае карается смертной казнью, и что отступлений от этого положения быть не может».
Как видим, для Шухевича отступление сделали. И жену, кстати, освободили не под расписку с приказом донести о появлении «дезертира» - «подпольщика», а просто явиться с ним в гестапо под ручку, мол, офицеру «поспилкуватысь трэба».
Как правило, пытаясь объяснить сей «феномен», укроисторики сводят дело к личности самого Бизанца. Мол, хоть и немец, но в душе был украинцем, потому то и помогал. Но Березинская сидела-то не у Бизанца, а в гестапо, и освобождали её по указанию самого губернатора бригадефюрера СС Вехтера (которому наверняка доложили, кого освобождают). И дело тут не спишешь на дружбу Бизанца с Вехтером - дружба дружбой, а служба службой. Особенно с учётом немецкого педантизма и субординации.
Поэтому, наверняка существовали иные причины, почему высшее руководство дистрикта «Галиция» пошло Шухевичу навстречу.)
Вопрос: Опишите внешний портрет ШУХЕВИЧА?
Ответ: ШУХЕВИЧ в момент последней моей встречи с ним имел немного более 30 лет, был среднего роста, худощавый, с небольшой головой, рыжеватыми волосами и худощавым в веснушках лицом. Каких-либо особых примет в его внешности я не запомнил.
Вопрос: Где проживал ШУХЕВИЧ и его жена в период Ваших встреч с ним?
Ответ: Мне известно от самого ШУХЕВИЧА, что его жена в 1943 году проживала, до момента ее ареста гестапо, в городе Львове по улице Тарнавского, в доме № 10. Других адресов, по которым возможно проживал ШУХЕВИЧ или его жена, я не знаю.
Вопрос: Назовите все известные Вам родственные и иные связи ШУХЕВИЧА?
Ответ: Кроме отца и дяди ШУХЕВИЧА, о которых я указывал выше, являвшихся моими близкими знакомыми с 1919 года, его других родственников я не знал, ни лично, ни со слов других. Жену ШУХЕВИЧА я также не видел ни разу и не знал ее вовсе.
Из знакомых ШУХЕВИЧА мне известен доктор Ярослав МОРОЗ, лет 30, уроженец и житель города Львова, являв¬шийся по словам самого МОРОЗА, университетским товарищем ШУХЕВИЧА. МОРОЗ в 1941—1942 годах был официальным сотрудником Львовского гестапо, имел звание фельдфебеля "СС". В 1944 году Ярослав МОРОЗ служил в немецко-украинской дивизии "СС-Галичина", откуда в том же году дезертировал и проживал где-то в городе Львове. Где он находится в настоящее время, мне неизвестно.
Я знал, что ШУХЕВИЧ в период его службы в украинском полицейском батальоне по своим националистическим взглядам являлся сторонником Степана БАНДЕРЫ. Мне известно, что в апреле 1945 года заместитель БАНДЕРЫ доктор ГРИНИВ, (тот самый Иван Гриньох, бывший капеллан «Нахтигаля», член ЦП и «мостик» между немцами и руководством ЦП) находившийся в то время в городе Колин, под Прагой, поддерживал связь с ШУХЕВИЧЕМ, руководившим так называемой "Украинской повстанческой армией" в западных областях Украины. Эта связь осуществлялась ГРИНИВЫМ путем заброски связников-парашютистов и при помощи коротковолновых радиопередатчиков под контролем и в тесном контакте с немецким "Абвером" и командованием немецкой армии. Офицеры немецкой разведки "Абвера" — оберлейтенант Иозеф МЮЛЛЕР и доктор Вальтер ФЕЛЬ, находившиеся вместе с ГРИНИВЫМ в городе Колине, связывались с ШУХЕВИЧЕМ указанным путем, получали от него разведывательные данные о Советской Армии и давали ему в свою очередь указания по разведке, диверсиям и вооруженным выступлениям в тылу советских войск.
Кроме упомянутых МОРОЗА и ГРИНИВА, другие националистические связи ШУХЕВИЧА, я не помню.
(Здесь ещё раз прервёмся, и обратим внимание на некоторые моменты. Прежде всего, в этой части показания Бизанца полностью подтверждаются показаниями лейтенанта Абвера Зигфрида Мюллера. Похоже, Бизанц ошибся в имени, и Йозеф Мюллер и Зигфрид Мюллер – это одно и то же лицо. Кстати, на допросе З.Мюллер показывал, что по заброске диверсантов и координации действий УПА в тылу Красной Армии он работал в паре с проф. Даныливым – «Орлом», а это ещё один из многочисленных псевдонимов всё того же члена ЦП Ивана Гриньоха.
Кроме этого обращает на себя внимание ещё одна знакомое имя - Вальтер Фель. Скорее всего, это тот самый доктор Фель, которому Шухевич ещё в 1940 г. в Кракове устраивал обеды. Правда, по словам жены члена Центрального Провода ОУН В.Горбового, Фель тогда служил в гестапо, а здесь он упоминается как сотрудник Абвера. Видимо, либо Горбовая была не в курсе настоящего места службы Феля, либо имел место позднейший перевод из одного ведомства в другое (как было, кстати, и с тем же Зигфридом Мюллером).
Помимо этого следует упомянуть, что при освобождении Львова в здании полиции безопасности и СД были захвачены совершенно секретные документы об их переговорах и совместной деятельности с ЦП ОУН. Они хорошо показывают реальное отношение Центрального Провода к немцам в контексте «антинемецкого фронта», и я их обязательно позже размещу. Пока лишь замечу, что, как свидетельствует один из документов, в апреле 1944 г. (т.е. ещё за год до описываемых Бизанцом событий) на со¬вещании руководителей Абверкоманд 101, 202 и 305 армейской группы "Юг" начальник Абверкоманды 202 подполковник Зелингер докладывал, что он «продолжительное время имеет связь через посредника с Шухевичем и уже получил несколько человек для обучения». Далее Зелингер указывал, что предложение Шухевича вооружить все отряды УПА Галиции и постепенно перебросить их на сторону русских, он из-за предосторожности, не принял, но, тем не менее, он по договоренности с Берлином в ближайшее время на участке фронта Делятин—Станислав, непосредственно на переднем крае обороны, вооружит группы УПА около 100 человек и при помощи действующих там немецких частей перебросит их за линию фронта.
Вопрос: Кому, кроме Вас, известно об обучении ШУХЕВИЧА в немецких разведывательных диверсионных школах в городе Кринице и под Берлином?
Ответ: О том, что ШУХЕВИЧ обучался в немецких разведывательно-диверсионных школах в городе Криница и под Берлином, кроме меня, знали следующие лица: мой секретарь отдела "По делам населения и обеспечения" во Львове Шарлота ЭРКЕ, упоминавшиеся выше офицеры немецкой разведки Эрнст цу ЭЙКЕРН и ОБЕРЛЕНДЕР, командир украинского полицейского батальона ПОБЕГУЩИЙ, университетский товарищ ШУХЕВИЧА — Ярослав МОРОЗ. Кроме того, об этом знал агент Львовского филиала немецкой разведки — "Абвернебенштелле-Львов" — СОЛЯТИЦКИЙ, имени и отчества которого я не знаю, СОЛЯТИЦКИЙ был заместителем известного главаря украинских националистов Романа СУШКО, вместе с которым занимался отбором украинцев-галичан в немецкую разведывательную школу в городе Криница, в связи с чем знал и ШУХЕВИЧА, которого направил на учебу в эту школу.
О месте нахождения вышеуказанных лиц в настоящее время мне ничего неизвестно.
Показания с моих [слов] записаны верно, мне вслух про¬читаны, в чем и расписываюсь.
Допросил:
СТ. ОПЕРУП. ОТДЕЛА 2-Н 2 ГЛ. УПР. МГБ СССР
Гв. капитан
Выводы, дабы не быть обвинённым в субъективизме, предлагаю ув. френдам делать самостоятельно. Я лишь замечу, что после знакомства с показаниями полковника Бизанца и сопоставления их с другими документами, возникает стойкое ощущение, что связи с Абвером Шухевич никогда не терял.
А досадные «недоразумения» в виде ареста жены были связаны лишь с вечной враждой и конкуренцией мажду Абвером и гестапо. К тому же не следует забывать, что эти ведомства контролировали разные куски некогда единой ОУН: Абвер курировал как раз ОУН Бандеры, к которой и принадлежал Шухевич, а гестапо опекало мельниковцев. Поэтому не исключена ещё возня и на этом уровне с желанием насолить конкуренту и выгородить своих.
После вмешательства же высшего руководства механизм взаимодействия срабатывал, и всё становилось на свои места.
Чем занимался Шухевич в 1942 и в 1944 годах, более менее прояснилось, хотя к этим вопросам мы всё равно будем ещё возвращаться.
Тёмным пятном остаётся 1943 год. Мы уже выяснили, что в это время Шухевич активно интриговал, подбираясь к руководству в ЦП, и в итоге сместил Лебедя с поста «урядуючого» проводника, и сам занял его место. Теперь осталось прояснить его позицию по отношению к «антинемецкому» фронту. В этом нам в какой-то мере помогут показания всё того же Михаила Степаняка, которые он дал на допросе 30 августа 1944 года.
novoross_73 в Шухевич и Абвер (продолжаем разговор).Разобравшись с темой памятника, возвращаемся к нашим баранам.
А именно, продолжаем во исполнение президентского указа «утверджувати в суспільній свідомості об'єктивну оцінку діяльності визначного військового та політичного діяча України» Романа Шухевича.
Сегодня я представляю вниманию ув.френдов протокол допроса человека, без упоминания о котором не обходится ни одна статья о нашем «герое». К сожалению, ранее его показания полностью практически нигде не публиковались, хотя отдельные фразы или небольшие фрагменты кочуют из статьи в статью.
Между тем, свидетельства этого человека по-своему уникальны и, невзирая на некоторые неточности, всё же позволяют пролить свет на тёмные моменты биографии «Нэскорэнного».
Итак, – Альфред Бизанц, полковник Абвера.
Немец, родившийся на территории Галиции, и успевший в молодости повоевать в рядах австрийской армии, а после занимавший командные должности в украинской галицкой армии. В 1940 – 1943 гг. был референтом по украинским делам при генерал-губернаторе Г.Франке и губернаторе дистрикта «Галиция» бригадефюрере СС О. Вехтере, руководил отделом "По делам населения и обеспечения в Галиции". С 1943 г. возглавлял Войсковую управу по формированию дивизии СС «Галичина». В 1945 г. был захвачен советскими войсками, осуждён как военный преступник, отбывал наказание в одном из лагерей на территории РСФСР, где и умер в начале 50-х годов.
Интересно, что в процессе следствия над полковником Бизанцем тема Шухевича не поднималась. Чекистов, прежде всего, интересовали вопросы создания дивизии СС «Галичина», участие в этом Украинского Центрального Комитета, личность проф. В.Кубийовича и т.п. Лишь позднее, в ходе активных мероприятий по розыску «Волка», сотрудники МГБ УССР заинтересовались «немецким» прошлым и связями Шухевича. В связи с этим, в 1949 году по просьбе украинских коллег сотрудники Второго Главного Управления МГБ СССР повторно допросили осуждённого Бизанца.
Вот с этими прелюбопытнейшими показаниями и предлагаю ув.френдам познакомимся. По ходу дела я позволю себе некоторые комментарии и дополнения из других документов.
ПРОТОКОЛ ДОПРОСА
осужденного БИЗАНЦА Альфреда Иогановича
от 23 ноября 1949 года
Об ответственности за дачу ложных показаний предупрежден по ст. 95 УК РСФСР.
Вопрос: Кто известен Вам из числа украинских националистов по фамилии ШУХЕВИЧ?
Ответ: Из числа украинских националистов по фамилии ШУХЕВИЧ мне известно несколько лиц, а именно: доктор юридических наук ШУХЕВИЧ, имени и отчества которого не помню, его брат ШУХЕВИЧ, имени и отчества которого не помню, являвшийся прокурором, и сын последнего — ШУХЕВИЧ, имени и отчества которого не помню, украинский националист, возглавивший впоследствии деятельность украинских националистов в западных областях Украины. С доктором юридических наук ШУХЕВИЧЕМ я познакомился в 1919 году, в период моей службы в так называемой "Украинской Галицийской армии", где ШУХЕВИЧ командовал 4-й бригадой. После 1920 года ШУХЕВИЧ проживал в городе Львове, по улице Сикстусской, ныне Жовтневой, и работал адвокатом до 1939 года. С 1940 по 1944 года ШУХЕВИЧ работал адвокатом-защитником в городах Кракове и Львове.
При отступлении немцев из Львова, ШУХЕВИЧ выехал в американскую зону оккупации Германии, в Баварию и с 1944 года о нем мне ничего неизвестно. Об этом ШУХЕВИЧЕ мне известно еще то, что он состоял в организации украинских националистов и примыкал к мельниковскому направлению. В настоящее время ему около 70 лет.
Его младший брат — ШУХЕВИЧ, лет 67—68, известен мне также с 1919 года, когда он служил войсковым судьей в "Украинской Галицийской Армии". После 1920 года этот ШУХЕВИЧ проживал в гор. Львове и работал окружным прокурором некоторое время, затем ушел на пенсию. С 1940 года я его более не встречал во Львове и после этого о нем мне ничего неизвестно. Из трех сыновей, которых, как мне известно, имел ШУХЕВИЧ, я был знаком только с его старшим сыном, впоследствии ставшим "комендантом" так называемой "Украинской повстанческой армии".
Вопрос: Расскажите подробнее о Вашем знакомстве с ШУХЕВИЧЕМ, известном Вам как "комендант" "Украинской повстанческой армии"?
Ответ: С ШУХЕВИЧЕМ я познакомился в декабре месяце 1939 года в городе Кракове, в комитете украинских националистов, который возглавлялся заместителем главаря украинских националистов Андрея МЕЛЬНИКА — Романом СУШКО. Комитет националистов в Кракове помещался по улице Зеленой, доме 26, в котором с марта 1940 года был размещен "Украинский центральный комитет". В начале декабря месяца 1939 года я как заместитель председателя немецкого командования "по украинским делам в Польше" Ганса КОХА, принимал в здании указанного комитета группу украинских националистов во главе со Степаном БАНДЕРОЙ, освобожденных в сентябре того же года немецким командованием из польских тюрем. В этой группе националистов был и ШУХЕВИЧ, с которым я поздоровался и при этом вспомнил, что я близко знал его отца. Во время приема я опрашивал БАНДЕРУ Степана о содержании его и других националистов в польских тюрьмах. После этой встречи с ШУХЕВИЧЕМ, я его не видел и не слышал о нем ничего вплоть до августа месяца 1940 года. В 1940 годуя встретил ШУХЕВИЧА в городе Криница, известном курорте в Краковском воеводстве Польши, где он обучался в созданной немецкой разведкой диверсионно-разведывательной школе.
Вопрос: Расскажите подробнее об этой Вашей встрече с ШУХЕВИЧЕМ и немецкой диверсионно-разведывательной школе в Кринице, в которой он обучался?
Ответ: В мае месяце 1940 года немецким разведывательным органом в городе Кракове "Абверштелле-Краков" были созданы три разведывательно-диверсионные школы в городах Краковского воеводства Польши: Криница, Ясло и Вислок-Вельки. Официально эти школы назывались "рабочими школами" — "Арбайтсдиенстшуле" — и имели порядковые номера: в Кринице "Арбайтсдиенстшуле" № 1, в Ясло — № 2 и Вислок-Вельки — № 3.
Руководителем всех трех школ являлся капитан немецкой армии Эрнст цу ЭЙКЕРН, который одновременно был начальником отдела "Абвер-2" в разведывательном органе "Абверштелле-Краков". Заместителем ЭЙКЕРНА был профессор экономии, он же оберлейтенант немецкой армии ОБЕРЛЕНДЕР.
(Кстати, нам эти школы и офицеры уже знакомы – см. показания сотрудника Абвера, фельдфебеля А.Паулюса.)
Школой в городе Криница руководил немецкий фельдфебель, фамилии которого не помню. Кроме этого фельдфебеля, ни одного немца в школе не было, все преподаватели так же, как и личный состав школы, был из украинцев, уроженцев и жителей Галиции. В школе обучалось 50 человек украинцев-галичан, которые были отобраны для учебы заместителем главаря украинских националистов Андрея МЕЛЬНИКА — СУШКО Романом. Преподавателями школы были также украинцы-галичане, которые еще до 1939 года прошли подготовку в созданных немцами школах. Таких преподавателей было пять. Кроме них, в школе было человек 4—5 инструкторов, из числа обучавшихся, которые занимались с личным составом ежедневной строевой подготовкой. Таким инструктором являлся и ШУХЕВИЧ. Одновременно как имеющий высшее юридическое образование и за националистическую деятельность содержавшийся до 1939 года в польской тюрьме, ШУХЕВИЧ выделялся среди остальных учащихся школы и был там доверенным лицом. В школе в гор. Криница ШУХЕВИЧ находился с момента ее организации, т. е. с мая 1940 года, и до июля месяца того же года прошел там начальную подготовку. Начиная же с 1 июля по 31 сентября 1940 года, ШУХЕВИЧ вместе с остальными учащимися прошел трехмесячный курс обучения. В школе преподавались следующие предметы: военное дело, включая тактику, топографию, знание оружия, а также организацию, тактику и вооружение Советской Армии, разведывательное и диверсионное дело. Кроме того, преподавался немецкий язык, география, история Украины в националистическом духе и украинская литература.
В августе месяце 1940 года я посетил школу в Криницах вместе с вышеуказанным капитаном ЭЙКЕРНОМ и дважды видел там ШУХЕВИЧА, которого запомнил хорошо, так как хорошо знал его отца. ШУХЕВИЧ в то время, как все остальные учащиеся школы, был одет в светло-коричневые френч и бриджи, сапоги, носил пилотку со значком школы: скрещенные лопата и кирка. После этих встреч с ШУХЕВИЧЕМ, во время которых я с ним не разговаривал, я не видел его до 1941 года.
( Здесь нельзя не упомянуть ещё одну интересную подробность пребывания Шухевича в Кракове. Как указывалось в «Справке на руководителя оуновского подполья в западных областях УССР — члена Центрального "Провода" ОУН ШУХЕВИЧА Р. И.», подготовленной в Управлении 2-Н МГБ УССР 16 ноября 1949 г., « из показаний арестованной МГБ УССР участницы ОУН ГОРБОВОЙ Анны, жены б. члена Центрального "Провода" ОУН ГОРБОВОГО Владимира, устанавливается, что ШУХЕВИЧ в г. Кракове дважды организовывал банкеты в честь представителей немецких оккупационных властей в Польше, на которых присутствовали руководители гестапо на территории генерал-губернаторства доктор ФЕЛЬ, ГАЙМ и другие. На этом же банкете присутствовали члены Центрального "Провода" ОУН».)
Вопрос: Где Вы встречались с ШУХЕВИЧЕМ еще и что Вам известно о его деятельности после окончания разведывательно-диверсионной школы в Криницах?
Ответ: После августа 1940 года я периодически бывал в городе Криница, но в разведывательно-диверсионную школу не заходил. От заместителя ЭЙКЕРНА оберлейтенанта ОБЕРЛЕНДЕРА я хорошо знал, что окончившие школу украинцы-галичане направлялись затем с разведывательно-диверсионными заданиями за линию советско-германского фронта для подрывной деятельности в тылу Советской Армии, а также вели контрразведывательную работу среди рабочих польских фабрик и заводов и в лагерях среди польских военнопленных. ШУХЕВИЧ же, как это стало известно потом от него самого и от старшего лейтенанта ОБЕРЛЕНДЕРА, некоторое время еще находился в школе в Криницах, а затем в составе большой группы учащихся школы был направлен в высшую специальную разведывательную школу немецкого "Абвера" под Берлином.
Последующую встречу с ШУХЕВИЧЕМ я имел во Львове, где я с августа 1941 году работал начальником отдела "По делам населения и обеспечения в Галиции". Перед самым нападением Германии на Советский Союз, в начале 1941 года, немцами был создан и направлен в состав действующей немецкой армии батальон украинцев-галичан, который затем участвовал в боях против Советской Армии в направлении Львов—Тернополь—Проскуров—Винница. В составе этого батальона служил и ШУХЕВИЧ, в чине капитана немецкой армии, командуя ротой.
( Выделено мной.)
Командиром этого батальона был майор генерального штаба бывшей польской армии ПОБЕГУЩИЙ.
В сентябре месяце 1941 года немецкое гестапо произвело аресты руководителей так называемого "правительства Ярослава СТЕЦЬКО", созданного украинскими националистами в городе Львове. В связи с этими арестами в декабре месяце 1941 года из района Винницы, где дислоцировался вышеуказанный украинско-немецкий батальон, ко мне прибыл в качестве делегата ШУХЕВИЧ. О приезде во Львов делегата украинско-немецкого батальона я был перед этим поставлен в известность немецким представителем при этом батальоне — Оберлендером, который в тот момент имел чин капитана немецкой армии. Присланный ко мне ОБЕРЛЕНДЕРОМ ШУХЕВИЧ в начале декабря был принят мною в помещении бюро отдела "По делам населения и обеспечения в Галиции", в доме бывшего галицийского воеводства Польши.
С ШУХЕВИЧЕМ я беседовал около одного часа. ШУХЕВИЧ передал мне списки военнослужащих вышеуказанного батальона с адресами их семей и просил меня оказать содействие в охране членов этих семей от возможных арестов со стороны гестапо и от вывоза на работы в Германию. Кроме того, он просил обеспечить эти семьи положенным им пай¬ком и денежным содержанием, что было предусмотрено в свое время немецким командованием.
Во время беседы ШУХЕВИЧ сообщил мне, что произведенные немцами аресты украинских националистов во Львове, а также арест немцами в городе Кракове известного украинского националиста БАНДЕРЫ Степана вызвали среди военнослужащих украинского батальона большое беспокойство за свою судьбу.
( Здесь Бизанц явно путается в датах - «Нахтигаль» в декабре 41 г. находился уже во Франкфурте–на–Одере. Таким образом, либо этот визит состоялся раньше, либо Шухевич приезжал к Бизанцу уже из Франкфурта. Кстати, ниже Бизанц упоминает, что «Нахтигаль» участвовал в боях с Красной Армией именно до сентября 41 г., т.е. здесь фактаж совпадает. Но в данном случае интересно не это. В разговоре Шухевича с Бизанцем, как и в письмах 201 шуцманшафт батальона, вновь не упоминается какая бы то ни было фронда «соловьёв», политические требования, «меморандумы», отказы воевать и мифическое «интернирование». Как мы видим, будущих шуцманов беспокоит одно – как бы в связи с арестом Бандеры не пострадали они сами и их родня. Ну и деньги с пайком, куда ж без них. Всё, политикой здесь и не пахнет.)
На мой вопрос, где находился ШУХЕВИЧ в последний период времени, он ответил, что из разведывательной школы в Криницах, он вместе с другими учащимися был направлен в высшую специальную разведывательную школу в район Берлина.
(Выделено мной.)
Это было, насколько я помню со слов ШУХЕВИЧА, в конце 1940 года или начале 1941 года.
Вопрос: Расскажите, что Вам известно о периоде нахождения ШУХЕВИЧА в немецкой высшей разведывательной школе под Берлином?
Ответ: ШУХЕВИЧ рассказал мне, что высшая разведывательная школа, в которой он обучался, была организована немцами еще до 1939 года. Точное ее местонахождение я не помню, но, видимо, где-то неподалеку от Берлина. Со слов упоминавшегося выше ЭЙКЕРНА, я впоследствии, в 1943 году, знал, что в главном городе провинции Бранденбург — Бранденбурге немцами были собраны для обучения в находившейся там высшей разведывательной школе лица из числа многих национальностей Советского Союза, в том числе и украинцы. Поэтому я предполагаю, что высшая разведывательная школа, в которой учился ШУХЕВИЧ, могла быть именно Бранденбургской школой.
По словам ШУХЕВИЧА, он учился в этой школе с начала 1941 года почти до начала вторжения немецко-фашистских войск в Советский Союз. Школа была создана заместителем руководителя немецкого "Абвера" КАНАРИСА генералом ЛАХУЗЕНОМ. В школе обучалось свыше одной тысячи лиц украинской национальности и, кроме того, большое количество лиц других национальностей. Школа готовила шпионов, диверсантов и террористов для ведения подрывной деятельности на территории Советского Союза. Там преподавались военное дело, приемы шпионажа, диверсий, террора, подрывное и радиодело, имелись специальные офицерские курсы для подготовки командного состава для так называемых "национальных легионов", создававшихся немцами. ШУХЕВИЧ, по его словам, наряду с методами ведения агентурной разведки и упомянутыми выше предметами, преподававшимися в этой школе, окончил и специальные офицерские курсы.
(Выделено мной. Сотрудник Абвера Паулюс также упоминает в своих показаниях об этих курсах, а полковник Штольце подтверждает использование курсантов в подрывной и террористической деятельности против СССР.)
После окончания школы ШУХЕВИЧ был направлен командиром роты в созданный немцами батальон украинцев-галичан, в составе которого участвовал в боях против Советской Армии с начала войны до сентября месяца 1941 года.
О том, что ШУХЕВИЧ обучался в высшей разведывательной школе немецкого "Абвера" мне в сентябре 1941 года, т. е. еще до моего разговора с ШУХЕВИЧЕМ, рассказал упоминавшийся выше капитан ОБЕРЛЕНДЕР, который в том же году ездил в эту школу по приказу генерала ЛАХУЗЕНА в специальную командировку.
Вопрос: Кто присутствовал при Вашем разговоре с ШУХЕВИЧЕМ в декабре 1941 года, во время которого ШУХЕВИЧ рассказал Вам о своей учебе в немецкой высшей разведывательной школе?
Ответ: Кроме меня во время разговора с ШУХЕВИЧЕМ о его учебе в немецкой высшей разведывательной школе под Берлином в моем кабинете находился мой секретарь Шарлотта ЭРКЕ, лет 30, уроженка Берлина, проживавшая там в районе Шарлоттенбург. Ее местонахождение в настоящее время мне неизвестно.
Вопрос: Продолжайте о Вашем разговоре с ШУХЕВИЧЕМ при встрече с ним в декабре 1941 года.
Ответ: В присутствии ШУХЕВИЧА я продиктовал машинистке приказ всем немецким административным властям и финансовым чиновникам в Галиции. В этом приказе за моей подписью предлагалось до 1 января 1942 года снабдить семьи военнослужащих украинского батальона положенным денежным содержанием и пайком, а также указывалось на то, что эти семьи не подлежат вывозу на работы в Германию. Копию этого приказа я отдал ШУХЕВИЧУ для передачи его командованию украинского батальона. Затем я спросил ШУХЕВИЧА, куда он поедет после разговора со мной. ШУХЕВИЧ ответил, что имеет командировку в город Краков, после чего вернется в свою часть. О цели поездки в Краков ШУХЕВИЧ мне ничего не говорил. После этого он ушел, и я не встречался с ним до февраля месяца 1942 года.
Вопрос: Когда Вы еще встречались с ШУХЕВИЧЕМ и что Вам известно о его деятельности после 1941 года?
Ответ: После моей встречи с ШУХЕВИЧЕМ в 1941 году он продолжал служить в украинском галицийском батальоне вплоть до его расформирования немцами в феврале 1943 года. За этот период времени ШУХЕВИЧ был у меня несколько раз. В феврале 1942 года ШУХЕВИЧ появился в моем отделе во Львове вместе с главным врачом украинского батальона доктором БЕРЕЗОВСКИМ. В это время батальон, в котором служил ШУХЕВИЧ, стал полицейским батальоном и дислоцировался в Белоруссии, с задачей — борьбы с советскими партизанами и охраны "райхскомиссара Белоруссии" КУБЕ.
(Похоже, здесь Бизанц ошибается. Известно, что шуцманы, помимо своих основных функций, несли охрану командира 201-й полицейской дивизии генерал-лейтенанта А.Якоби. Если же Бизанц прав, то открывается ещё одна интересная подробность деятельности полицаев. В любом случае, ув.
guralyuk на заметку.)ШУХЕВИЧ же с момента изменений функций батальона, т. е. с начала 1942 года, стал занимать должность заместителя командира батальона. Командиром батальона оставался упоминавшийся выше майор ПОБЕГУЩИЙ.
Во время этой встречи с ШУХЕВИЧЕМ между мной и им велись разговоры, касающиеся материального обеспечения семей военнослужащих батальона и сохранения их привилегий. Участвовавший в разговоре доктор БЕРЕЗОВСКИЙ, был моим хорошим знакомым, его приезд с ШУХЕВИЕМ был вызван необходимостью добиться положительного урегулирования всех хозяйственных вопросов, которые хотело решить командованием украинского батальона со мной и немецким командованием.
В мае месяце 1942 года ШУХЕВИЧ опять приезжал ко мне во Львов. Во время этой встречи я сообщил ему положительный ответ берлинской полиции на просьбы командования украинского батальона об обеспечении семей личного состава. Переговорив с ШУХЕВИЧЕМ на эту тему, я спросил его о деятельности украинского батальона в настоящее время. На это он ответил, что батальон участвует в карательных операциях немцев против советских партизан в Белоруссии. При этом ШУХЕВИЧ говорил, что его батальон уже несколько раз был в бою против советских партизан и имел некоторые потери в своем личном составе.
В ноябре месяце 1942 года ШУХЕВИЧ был у меня на приеме во Львове в связи с большим количеством дезертировавших из состава батальона. Ввиду этого я должен был исключить из списков обеспечения семьи дезертиров и оказать помощь семьям раненых военнослужащих украинского батальона. ШУХЕВИЧ рассказывал, что его батальоном проводились частые карательные операции не только против советских партизан, но и против гражданского населения Белоруссии.
(Выделено мною. Это к вопросу об «охране мостов», о чём пишет в «мемуаре» Побигущий, и вслед за ним дружно повторяют Кульчицкий и Ко в своём «Фаховом высновке».)
В феврале месяце 1943 года карательный батальон украинцев-галичан немецким командованием был расформирован в связи с ростом дезертирства и потерями от действий советских партизан.
(Как мы помним, капеллан батальона писал Шептицкому о том же – в ответ на карательные операции партизаны выкашивали ряды полицаев «в пень», что вызывало у них «псыхычну» депрессию. Таким образом, уже в двух источниках мы находим подтверждение, что реальной причиной расформирования 201-го батальона был не мифический бунт, а банальное дезертирство. И никакой политики. )
Рядовой и старшинский состав был распущен по домам. Офицерский состав батальона во главе с майором ПОБЕГУЩИМ и его заместителем капитаном ШУХЕВИЧЕМ должен был явиться во Львов к коменданту полиции. Однако в полицию города Львова явилась лишь небольшая группа офицеров и сам ПОБЕГУЩИЙ. Те офицеры батальона, которые являлись сторонниками Степана БАНДЕРЫ, в том числе и ШУХЕВИЧ, во Львов не явились, так как опасались ареста со стороны гестапо. Майор ПОБЕГУЩИЙ и явившиеся с ним офицеры украинского батальона были гестапо арестованы, но вскоре отпущены и включены в состав формировавшейся в апреле 1943 года украинской дивизии "СС-Галичина".
Что касается ШУХЕВИЧА, то он в феврале 1943 года появился у меня, в моем кабинете в Отделе "По делам населения и обеспечения" и, опасаясь быть арестованным немцами, разговаривал со мной не более 3—5 минут и просил меня ходатайствовать об освобождении из гестапо его жены, которая была арестована в том же месяце. Я пообещал ШУХЕВИЧУ походатайствовать об освобождении его жены, после чего ШУХЕВИЧ быстро ушел от меня. При содействии губернатора Галиции генерал-лейтенант СС ВЕХТЕРА, — моего личного друга, жена ШУХЕВИЧА была вскоре освобождена из гестапо.
В марте 1943 года ШУХЕВИЧ снова был у меня в отделе, одетый, как и во время февральской встречи со мной, в форму капитана украинского полицейского батальона. Разговор с ним длился несколько минут. ШУХЕВИЧ поблагодарил меня за освобождение из гестапо жены и сказал, что намеревается ехать в Пражский украинский университет, где надеется получить ученую степень доктора юстиции. С этого времени я ШУХЕВИЧА более не встречал и связи с ним никакой не имел. Как мне стало известно впоследствии, ШУХЕВИЧ ушел в подполье и стал организатором так называемой "Украинской повстанческой армии" — "УПА".
(Прежде, чем мы остановимся на этом из ряда вон выходящем случае, приведу небольшой фрагмент из протокола допроса чекистами жены Шухевича Натальи Березинской от 20-24 июля 1945 г., где она как раз и рассказывает о своём аресте и последующем освобождении.
«Вопрос: Вы когда-либо арестовывались?
Ответ: Да, арестовывалась.
Вопрос: Когда?
Ответ: 20 февраля 1943 года в гор. Львове.
Вопрос: Кем?
Ответ: Гестапо.
Вопрос: За что?
Ответ: За мужа — Шухевича Романа.
Вопрос: Расскажите подробно по этому вопросу?
Ответ: На этом допросе я уже показала, что в январе 1943 года, согласно приказу немецкого командования Шухевич Роман должен был явиться в его распоряжение. Он отказался выполнить этот приказ и ушел на нелегальное положение.
Вскоре, ко мне на квартиру по ул. Михальского пришли три человека: немецкий офицер гестапо и два в гражданском платье. Они произвели обыск, изъяли военные книги и фотографии Романа Шухевича.
После обыска один из гражданских остался в квартире до следующего дня и когда снова пришли два первых из гестапо, то арестовали меня и доставили в тюрьму на ул. Лонского.
Вопрос: Вас допрашивали в гестапо?
Ответ: Да, в помещении гестапо на ул. Пельчинского меня один раз допрашивал офицер гестапо.
Вопрос: Изложите содержание допроса?
Ответ: Офицер гестапо добивался, чтобы я сказала, где мой муж — Шухевич Роман, появляется ли он у меня на квартире и известно ли мне, где он скрывается.
На все эти вопросы я отвечала правдиво, указав, что последний раз был Шухевич в январе 1943 года, что его посещение было не более 10 минут, во время которого он оставил военные книги и, не говоря ничего, ушел неизвестно куда. С тех пор я его не видела до дня ареста.
После допроса я еще в течение двух месяцев содержалась в гестапо, а затем была освобождена.
Вопрос: Как же Вам удалось освободиться из тюрьмы?
Ответ: Офицер гестапо мне сказал, что они арестовали меня, как заложницу, пока к ним не придет Шухевич Роман. Поскольку последний в течение двух месяцев не появлялся, то меня освободили.
Вопрос: Вы получали задания от офицера гестапо?
Ответ: Да.
Вопрос: Какие?
Ответ: Накануне освобождения меня из тюрьмы, офицер сказал мне, как только придет на квартиру Шухевич Роман, то я должна немедленно вместе с ним явиться к офицеру гестапо, т. к. он хотел с ним о чем-то говорить.
Я дала согласие выполнить задание офицера гестапо и ушла домой.
Вопрос: Это обязательно было оформлено в письменной форме?
Ответ: Нет, в устной форме».
А теперь представим себе ситуацию. Дезертир немецкой армии, разыскиваемый гестапо, ушедший в подполье и руководящий военной референтурой ОУН (которая, по утверждениям Кульчицкого и Ко, к тому времени уже развернула «антинемецкий» фронт), позволяет себе свободно являться в немецкие административные органы(!) к абверовскому полковнику(!!) и просить об освобождении жены(!!!). И, что самое поразительное, его не арестовывают, а, наоборот, освобождают жену(!!!!).
Здесь уместно вспомнить один эпизод, связанный с требованием полиции безопасности и СД к ЦП ОУН выдать перебежавших в УПА после поражения под Бродами летом 1944 г. дезертиров из дивизии СС «Галичина». Представитель Центрального Провода Иван Гриньох по согласованию с руководством готов был передать «дивизийников» немцам, лишь просил, чтобы им сохранили жизнь. Характерен немецкий ответ: «Командир обговорил этот вопрос с оберфюрером Бургом и получил справку, что дезертирство в любом случае карается смертной казнью, и что отступлений от этого положения быть не может».
Как видим, для Шухевича отступление сделали. И жену, кстати, освободили не под расписку с приказом донести о появлении «дезертира» - «подпольщика», а просто явиться с ним в гестапо под ручку, мол, офицеру «поспилкуватысь трэба».
Как правило, пытаясь объяснить сей «феномен», укроисторики сводят дело к личности самого Бизанца. Мол, хоть и немец, но в душе был украинцем, потому то и помогал. Но Березинская сидела-то не у Бизанца, а в гестапо, и освобождали её по указанию самого губернатора бригадефюрера СС Вехтера (которому наверняка доложили, кого освобождают). И дело тут не спишешь на дружбу Бизанца с Вехтером - дружба дружбой, а служба службой. Особенно с учётом немецкого педантизма и субординации.
Поэтому, наверняка существовали иные причины, почему высшее руководство дистрикта «Галиция» пошло Шухевичу навстречу.)
Вопрос: Опишите внешний портрет ШУХЕВИЧА?
Ответ: ШУХЕВИЧ в момент последней моей встречи с ним имел немного более 30 лет, был среднего роста, худощавый, с небольшой головой, рыжеватыми волосами и худощавым в веснушках лицом. Каких-либо особых примет в его внешности я не запомнил.
Вопрос: Где проживал ШУХЕВИЧ и его жена в период Ваших встреч с ним?
Ответ: Мне известно от самого ШУХЕВИЧА, что его жена в 1943 году проживала, до момента ее ареста гестапо, в городе Львове по улице Тарнавского, в доме № 10. Других адресов, по которым возможно проживал ШУХЕВИЧ или его жена, я не знаю.
Вопрос: Назовите все известные Вам родственные и иные связи ШУХЕВИЧА?
Ответ: Кроме отца и дяди ШУХЕВИЧА, о которых я указывал выше, являвшихся моими близкими знакомыми с 1919 года, его других родственников я не знал, ни лично, ни со слов других. Жену ШУХЕВИЧА я также не видел ни разу и не знал ее вовсе.
Из знакомых ШУХЕВИЧА мне известен доктор Ярослав МОРОЗ, лет 30, уроженец и житель города Львова, являв¬шийся по словам самого МОРОЗА, университетским товарищем ШУХЕВИЧА. МОРОЗ в 1941—1942 годах был официальным сотрудником Львовского гестапо, имел звание фельдфебеля "СС". В 1944 году Ярослав МОРОЗ служил в немецко-украинской дивизии "СС-Галичина", откуда в том же году дезертировал и проживал где-то в городе Львове. Где он находится в настоящее время, мне неизвестно.
Я знал, что ШУХЕВИЧ в период его службы в украинском полицейском батальоне по своим националистическим взглядам являлся сторонником Степана БАНДЕРЫ. Мне известно, что в апреле 1945 года заместитель БАНДЕРЫ доктор ГРИНИВ, (тот самый Иван Гриньох, бывший капеллан «Нахтигаля», член ЦП и «мостик» между немцами и руководством ЦП) находившийся в то время в городе Колин, под Прагой, поддерживал связь с ШУХЕВИЧЕМ, руководившим так называемой "Украинской повстанческой армией" в западных областях Украины. Эта связь осуществлялась ГРИНИВЫМ путем заброски связников-парашютистов и при помощи коротковолновых радиопередатчиков под контролем и в тесном контакте с немецким "Абвером" и командованием немецкой армии. Офицеры немецкой разведки "Абвера" — оберлейтенант Иозеф МЮЛЛЕР и доктор Вальтер ФЕЛЬ, находившиеся вместе с ГРИНИВЫМ в городе Колине, связывались с ШУХЕВИЧЕМ указанным путем, получали от него разведывательные данные о Советской Армии и давали ему в свою очередь указания по разведке, диверсиям и вооруженным выступлениям в тылу советских войск.
Кроме упомянутых МОРОЗА и ГРИНИВА, другие националистические связи ШУХЕВИЧА, я не помню.
(Здесь ещё раз прервёмся, и обратим внимание на некоторые моменты. Прежде всего, в этой части показания Бизанца полностью подтверждаются показаниями лейтенанта Абвера Зигфрида Мюллера. Похоже, Бизанц ошибся в имени, и Йозеф Мюллер и Зигфрид Мюллер – это одно и то же лицо. Кстати, на допросе З.Мюллер показывал, что по заброске диверсантов и координации действий УПА в тылу Красной Армии он работал в паре с проф. Даныливым – «Орлом», а это ещё один из многочисленных псевдонимов всё того же члена ЦП Ивана Гриньоха.
Кроме этого обращает на себя внимание ещё одна знакомое имя - Вальтер Фель. Скорее всего, это тот самый доктор Фель, которому Шухевич ещё в 1940 г. в Кракове устраивал обеды. Правда, по словам жены члена Центрального Провода ОУН В.Горбового, Фель тогда служил в гестапо, а здесь он упоминается как сотрудник Абвера. Видимо, либо Горбовая была не в курсе настоящего места службы Феля, либо имел место позднейший перевод из одного ведомства в другое (как было, кстати, и с тем же Зигфридом Мюллером).
Помимо этого следует упомянуть, что при освобождении Львова в здании полиции безопасности и СД были захвачены совершенно секретные документы об их переговорах и совместной деятельности с ЦП ОУН. Они хорошо показывают реальное отношение Центрального Провода к немцам в контексте «антинемецкого фронта», и я их обязательно позже размещу. Пока лишь замечу, что, как свидетельствует один из документов, в апреле 1944 г. (т.е. ещё за год до описываемых Бизанцом событий) на со¬вещании руководителей Абверкоманд 101, 202 и 305 армейской группы "Юг" начальник Абверкоманды 202 подполковник Зелингер докладывал, что он «продолжительное время имеет связь через посредника с Шухевичем и уже получил несколько человек для обучения». Далее Зелингер указывал, что предложение Шухевича вооружить все отряды УПА Галиции и постепенно перебросить их на сторону русских, он из-за предосторожности, не принял, но, тем не менее, он по договоренности с Берлином в ближайшее время на участке фронта Делятин—Станислав, непосредственно на переднем крае обороны, вооружит группы УПА около 100 человек и при помощи действующих там немецких частей перебросит их за линию фронта.
Вопрос: Кому, кроме Вас, известно об обучении ШУХЕВИЧА в немецких разведывательных диверсионных школах в городе Кринице и под Берлином?
Ответ: О том, что ШУХЕВИЧ обучался в немецких разведывательно-диверсионных школах в городе Криница и под Берлином, кроме меня, знали следующие лица: мой секретарь отдела "По делам населения и обеспечения" во Львове Шарлота ЭРКЕ, упоминавшиеся выше офицеры немецкой разведки Эрнст цу ЭЙКЕРН и ОБЕРЛЕНДЕР, командир украинского полицейского батальона ПОБЕГУЩИЙ, университетский товарищ ШУХЕВИЧА — Ярослав МОРОЗ. Кроме того, об этом знал агент Львовского филиала немецкой разведки — "Абвернебенштелле-Львов" — СОЛЯТИЦКИЙ, имени и отчества которого я не знаю, СОЛЯТИЦКИЙ был заместителем известного главаря украинских националистов Романа СУШКО, вместе с которым занимался отбором украинцев-галичан в немецкую разведывательную школу в городе Криница, в связи с чем знал и ШУХЕВИЧА, которого направил на учебу в эту школу.
О месте нахождения вышеуказанных лиц в настоящее время мне ничего неизвестно.
Показания с моих [слов] записаны верно, мне вслух про¬читаны, в чем и расписываюсь.
Допросил:
СТ. ОПЕРУП. ОТДЕЛА 2-Н 2 ГЛ. УПР. МГБ СССР
Гв. капитан
КУЗНЕЦОВ
Выводы, дабы не быть обвинённым в субъективизме, предлагаю ув. френдам делать самостоятельно. Я лишь замечу, что после знакомства с показаниями полковника Бизанца и сопоставления их с другими документами, возникает стойкое ощущение, что связи с Абвером Шухевич никогда не терял.
А досадные «недоразумения» в виде ареста жены были связаны лишь с вечной враждой и конкуренцией мажду Абвером и гестапо. К тому же не следует забывать, что эти ведомства контролировали разные куски некогда единой ОУН: Абвер курировал как раз ОУН Бандеры, к которой и принадлежал Шухевич, а гестапо опекало мельниковцев. Поэтому не исключена ещё возня и на этом уровне с желанием насолить конкуренту и выгородить своих.
После вмешательства же высшего руководства механизм взаимодействия срабатывал, и всё становилось на свои места.
Чем занимался Шухевич в 1942 и в 1944 годах, более менее прояснилось, хотя к этим вопросам мы всё равно будем ещё возвращаться.
Тёмным пятном остаётся 1943 год. Мы уже выяснили, что в это время Шухевич активно интриговал, подбираясь к руководству в ЦП, и в итоге сместил Лебедя с поста «урядуючого» проводника, и сам занял его место. Теперь осталось прояснить его позицию по отношению к «антинемецкому» фронту. В этом нам в какой-то мере помогут показания всё того же Михаила Степаняка, которые он дал на допросе 30 августа 1944 года.