В те времена далекие, теперь почти былинные...
Забавно было такое читать, особенно, учитывая, что "Дыбенко" - фамилия тоже не самая русская :)
Получил письмо из корпуса; демократизация и развал летят там бешеным темпом. Товарищи заняты преимущественно торговлей; немцы платят за съестные припасы и за мыло огромные цены (кто-то из телефонистов штаба 70 дивизии получил золотые часы в обмен за два куска мыла).
Комиссары объявили войну Украине; быть может, на этом они расквасят свои морды; украинцы, как в 70 дивизии, так и в частях 21 корпуса (почти целиком украинизированного) резко выделялись среди остальных товарищей своей разумностью и уравновешенностью и держались особняком, не поддаваясь большевизму; одно время я даже думал основать на них закрепление порядка в 70 дивизии, но по революционной неопытности ждал разрешения и опоздал; надо было, не ожидая никаких разрешений, украинизировать полки, и тогда наверно они удержались бы (хотя бы потому, что тогда я не получил бы для дивизии те ужасные хулиганские пополнения, которые гноем залили дивизию в августе и сентябре).
По тому, что я видел в частях, имевших преимущественно состав из украинских губерний, думается, что никакого народного сепаратизма у хохлов нет; это учение городское или зарубежное и для интересов России безопасное.
Казаки шевелятся; получено известие, что Каледин занял Ростов и разгромил тамошних большевиков; с этим именем связывают большие надежды; говорят, что это человек идеи, твердый, решительный, способный на подвиг; дай Бог, чтобы это было так; хочется хоть где-нибудь искать просвета и надежды.
Объединенная Украина и казаки могут сыграть решающую роль в деле спасения России; только бы не рассорились, по славянскому обычаю, из за каких-нибудь мелочей и не забыли, что сейчас главное свалить большевиков.
Спецкоры «КП» Александр Коц и Дмитрий Стешин отправились в Дамаск, чтобы на месте убедиться, идет ли в страну очередная «арабская весна», как это предрекают западные политики и журналисты [обсуждение+фото+видео]
В кабинете Набиля нас ждала толпа русскоязычных сотрудников - все учились в России, а кто-то вообще женат на русской барышне. Люди с такой готовностью записывали наши телефоны и давали свои, предлагали любую помощь, что подумалось: не зря все-таки СССР сеял здесь семена дружбы. И что бы ни говорили наши недоброжелатели, засеянное - взошло.
«У нас, мои любезные читатели, — утверждал Гоголь в «Вечерах на хуторе близ Диканьки», — у нас, на хуторах, водится издавна, как только окончатся работы в поле, мужик залезет отдыхать на всю зиму на печь, тогда, только вечер, уже наверно где-нибудь в конце улицы брезжит огонек, смех и песни слышатся издалече, бренчит балалайка, а подчас и скрипка, говор, шум… Это у нас ВЕЧЕРНИЦЫ! Они, изволите видеть, они похожи на ваши балы; только нельзя сказать, чтобы совсем».
Ай да Гоголь! Ай да хитрец! «Они, изволите видеть, похожи на ваши балы! Только нельзя сказать, чтобы совсем».
БАЛЫ, НО НЕ СОВСЕМ. Если сказать честно: вечерницы СОВСЕМ на балы не похожи! До того не похожи, что даже аристократы, переодевшись в мужицкое платье, стремились на них попасть. Ибо ни одна Наташа Ростова не показала бы вам на балу ТАКОЕ, что могли показать на соломе в потемках тесной хаты простые украинские Одарки и Оксаны. А также — Параски, Хиври и Хрысти, забывавшие в момент показа, что крест на них ГДЕ-ТО все-таки есть!
Пуританские нравы викторианской эпохи, в которую жил Гоголь, не позволяли ему высказываться напрямую. Тогдашнее «приличное» общество делало вид, что отличается небывалой нравственностью. Все было — и супружеские измены, и целые гаремы и гаремчики, которые содержали добрые христиане. Но официально всего этого как бы не было. Точь-в-точь, как сегодня в Украине — порнография запрещена, а любой может зайти в интернет, «нагуглить» интересующий его раздел и уже до самой смерти из него не выходить. Или проехаться вечерком в пятницу по проспекту Победы в Киеве и на каждой троллейбусной остановке, начиная с Воздухофлотского моста и до самого Зоопарка, выбирать «невинных» мартышек в мини-юбочках, продающих себя буквально за копейки скучающим джентльменам.
Поэтому и приходилось юному Гоголю писать, что вечерницы «похожи» на балы, а в письме другу Максимовичу раскрывать подлинные источники своего вдохновения: «Вы не можете представить, как мне помогают в истории песни. Даже не исторические, даже похабные; они… разоблачают яснее и яснее, увы, прошедшую жизнь и, увы, прошедших людей».
А вот и образец этих похабных песен из собрания Николая Васильевича Гоголя:
У Києві на дзвіниці
Сидить чернець на черниці
Прийшов к єму хлопець:
— Що ти робиш, отче?
— Спасаюся, хлопче. —
Отак чернець спасається —
На черниці хитається.
И современник Гоголя — Тарас Шевченко — тот самый, что скучает в Киеве напротив университета в виде памятника — при жизни хорошо разбирался в неприличном народном фольклоре. И сам пописывал нечто подобное, отрицающее на практике, что мат на Украину якобы принесли москали:
В Переп`яті у ямі
Копали там х…ми
( Read more... )